Дневники фаворитки - стр. 16
- Жалость.
- На жалости долго не продержишься.
- Что же мне делать? Куда себя деть?
- А что бы ты сейчас дома делала?
- Ну… - я задумалась. – В саду погуляла бы. Помогла кухарке Чесити месить тесто. Вы не смотрите, что руки у меня тонкие, я сильная: тесто получалось гладким, без комочков. Пошла бы на реку Ласку закат рисовать. Места у нас красивые, а осенью так вообще… Вечером взяла бы в руки коклюшки. Плетение кружев успокаивает и мысли на мирный лад настраивает. И глаз радуется созданной руками красоте.
- А почему бы тебе всем этим здесь не заняться? У нас и пироги пекут, и закаты такие, что душа от счастья заходится. А приедет король, там уж и решать будешь: бревном лежать или удовольствие получать. И без любви можно звезды увидеть, нужно только захотеть. Или представить кого другого на месте короля, - последние слова Велица произнесла шепотом и со значением покивала. – У меня с мужем так случалось. Думаешь, только богачей неволят? Я с кузнецом любовь крутила. Ох, и сильный мужик был! Это он меня на плече носил на сеновал. Легко по лестнице поднимался, а потом целовал сладко, - глаза Велицы лучились, смотрела она куда-то в даль, где, должно быть, видела сеновал и улыбку любимого. - А родители сосватали за отцова сотоварища. За долги, можно сказать, отдали. Дом большой, жена, рожая пятого, померла. Очень уж Забиле женская рука в хозяйстве нужна была. А тут я, лошадь. Так вот когда я под него ложилась, все кузнеца своего вспоминала. Будто это не муж меня таранит, а он, Павушка. Дело даже криками заканчивалось, так мне сладко в моих фантазиях жилось. Еще, кричала, еще! М-да…
На утро пришли очередники. И все в моей душе успокоилось. Нет, я не смирилась, что придется выполнять договоренность «Если скажу умереть, умрешь», но и отчаяние отпустило. Что король сказал на прощание? Поживем – увидим? Вот и поживем.
Сноска:
Бюдар – клавишный музыкальный инструмент.
6. Глава 6. Тайны старой крепости
Обедали мы все вместе. Кухарка накрывала стол в одной из зал, где успокаивающе журчала вода, делая стену, по которой струилась, зеркальной. При хорошем освещении можно было увидеть отражение всей нашей компании. И чудилось мне, что живем мы под водой: доктор Фурдик в его поблескивающем драгоценностями зеленом камзоле – несуразный морской конек, Вокан – не любящий излишеств скат, Велица – огромная черепаха (платок из грубого сукна топорщился на плечах и как никогда походил на панцирь), леди Шер в черном платье с ослепительно белым воротником – акула, а я, конечно, русалка: никто не заставлял меня плести косы, и я, пользуясь временной свободой, ходила простоволосая.
В имении «Дикий вепрь» сохранилась книга деда «О море-океане», и я с удовольствием разглядывала водящихся в соленой воде существ. Были на тех картинках страшные твари с восьмью ногами, одним движением разламывающие корабли пополам, были и цари подводные, вооруженные грозными вилами. Я запомнила рисунок, на котором морской владыка страстно целует деву-рыбу. И сейчас, сидя между скатом и черепахой, я никак не могла выбрать, какую же роль отвести Таллену: твари с восьмью ногами, уничтожающей всех и вся, или царя-сладострастца.
- О чем задумалась, красавица? – спросил меня морской конек, отставив бокал с вином.