Дневник провинциальной дамы - стр. 39
19 апреля. У обоих детей одновременно проявляется чрезвычайно неблагородное заболевание, известное как «розовый глаз»[98], и все дружно мне рассказывают, что оно типично для наиболее безнадзорной и голодающей части малолетнего населения лондонского Ист-Энда.
У Вики сильный жар, и ее укладывают в постель, Робину же просто не разрешается выходить на улицу, пока не утихнет холодный ветер. Оставляю Вики с Мадемуазель и «Les Mémoires d’un Ane»[99] в детской, а сама развлекаю Робина внизу. Он заявляет, что у него есть Отличная Идея, которая состоит в том, что я должна играть на пианино, а он одновременно заведет граммофон, музыкальную шкатулку и часы с боем.
Возражаю.
Робин очень просит и говорит, что получится Оркестр. (В духе Этель Смит[100], чьи воспоминания я как раз читаю!) Безвольно соглашаюсь и начинаю con spirito[101] тему из «Бродвейской мелодии»[102] в до мажоре. Робин с восторгом ставит «День-деньской в саду с киркой»[103] на граммофоне, заводит часы и музыкальную шкатулку, которая тренькает вальс из «Флородоры»[104] в неопределенной тональности. Робин прыгает и кричит от радости. Сочувственно за ним наблюдаю и, по его просьбе, нажимаю педаль громкости.
Говард Фицс. распахивает дверь, и в комнату входит леди Б. в зеленом кашемировом пальто с беличьим воротником, шляпке в тон и в сопровождении приятеля, судя по виду – военного.
В последующие несколько неописуемых минут пытаюсь любезно приветствовать леди Б. с приятелем-военным, просто, но с достоинством объяснить уникальную сцену, свидетелями которой они стали, и незаметно показать Робину, чтобы он выключил музыкальную шкатулку, граммофон и скрылся наверху вместе с «розовым глазом». Часы милостиво замолкают, Робин отважно справляется с музыкальной шкатулкой, но «День-деньской в саду с киркой» продолжает беспардонно звучать еще, такое ощущение, часа полтора… (И ничего бы, если б это была классическая музыка, пластинки с которой у меня тоже есть, или даже дуэт Лейтона и Джонстона[105].)
Робин уходит наверх, но леди Б. уже успела его рассмотреть и заявляет, что это похоже на Корь. Приятель-военный тактично делает вид, что поглощен разглядыванием книжного шкафа, а когда мы остаемся втроем, произносит что-то малоосмысленное насчет Бульдога Драммонда[106].
Леди Б. тут же сообщает ему, что мне говорить такое не следует, поскольку я очень Сведуща в Литературе. Больше военный приятель заговорить со мной не пытается, только поглядывает на меня с неприкрытым ужасом.
После ухода гостей испытываю огромное облегчение.
Иду наверх, вижу, что Вики стало хуже, и звоню доктору. Мадемуазель принимается рассказывать мрачную историю с трагическим, как я подозреваю, финалом, в которой семейство из родного города Мадемуазель загадочным образом поразила Оспа (первые симптомы были такие же), а все началось с того, что отец семейства необдуманно купил несколько восточных ковров у странствующего торговца на набережной Марселя. Прерываю ее после смерти шестимесячного младенца, поскольку предчувствую, что остальные пятеро отпрысков вскоре последуют за ним, причем как можно медленнее и мучительнее.
20 апреля. В том, что у Вики корь, не приходится сомневаться, и доктор говорит, что Робин может заболеть в любой день. Инфекция, должно быть, подхвачена в гостях у тетушки Гертруды, и я должна буду написать ей об этом.