Дневник дзен-террориста 2004—2009 - стр. 7
Ленин любил детей. Петр Ильич Чайковский тоже любил детей. Любил детей и Максим Максимович, но иначе. Он никак не проявлял свою любовь к детям. Не любить детей он не мог – такой человечище!
Нельзя сказать, чтобы в школе Максим Максимович учился очень хорошо. Объясняется это достаточно легко: учителя были обычными педагогами, неспособными увидеть и оценить величие тогда еще просто Максима.
На Максима учителя косились еще из-за Ленина. Будучи человеком искренним, Максим не мог удержаться от несколько покровительственно-ироничной улыбки, когда речь заходила о величии вождя. Максим-то знал, кто на самом деле велик, но учителя этого не знали.
Однажды кто-то из приятелей Максима Максимовича пожаловался в его присутствии на неловкость отца. «Не жалуйся там, где должен благодарить, – сказал ему Максим Максимович, – будь твой отец более ловким, как знать, может быть, тебя бы и на свете не было».
«То, что женщина не берет деньги, еще не значит, что она занимается благотворительностью», – сказал Максим Максимович в другой раз.
«Я могу возлюбить ближнего. Двух, трех, десяток… Но всю двуногую сволочь»!.. – сказал он как-то по случаю. Это опять таки характеризует Максима Максимовича как кристально честного человека: мог бы соврать что-нибудь более «благопристойное».
«Ничто так не поможет тебе облапошить ближнего, как репутация кристально честного человека», – любил повторять Максим Максимович своим друзьям и близким.
«Если бы писания действительно написал бог, они были бы похожи на сборники тонких, рафинированных анекдотов», – так Максим Максимович выразил свое отношение к религии.
К мату (матерному языку) Максим Максимович относился с большой любовью. Он ставил мат в один ряд с таким человеческим достижением, как математика. «Математика, – говорил он, – это особый язык, позволяющий легко и компактно выражать свои мысли. Тоже верно и для мата. Так, например, смысл почти любой многочасовой пафосной речи можно уместить в трех словах: „ну, бля, пиздец!“»
Вот некоторые его изречения:
Отношение к знаменам можно по праву считать верхом человеческой глупости, которая делает окрашенный кусок материи чем-то в несколько раз более ценным, чем человеческая жизнь, или даже человеческие жизни.
Мало осознать собственную глупость. Надо суметь ее принять.
Самым долгим получается путь к себе. И ни одного такси.
Все говорят о вере в бога, а мне так хочется поверить в доброго милиционера.
Ничто так не сокращает жизнь как стремление сделать ее наиболее долгой.
Чем древнее «слова истины», тем сильнее они устарели.
Что? Десять заповедей? О чем вы? Какие могут быть заповеди! Я что, похож на того, кто станет слушать человека, разговаривающего с горящими кустами?
Любовь к ближнему прямо пропорциональна расстоянию до ближнего и обратно пропорциональна количеству ближних.
Тюремное заключение в своем идеале – это наказание путем принуждения к пребыванию среди ближних.
Поклонение подобно пищеварению. Поклоняясь, мы точно также превращаем массу полезных и нужных вещей в дерьмо.
Как-то раз во время утренней прогулки Максим Максимович набрел на странного проповедника. «Религия учит вас быть овцами, – кричал тот, – но мы не овцы, мы люди! И если ты не овца, сдай сейчас же свою овечью шкуру!» «Странно, – подумал Максим Максимович, – если я не овца, где я возьму овечью шкуру»? И пошел дальше.