Дневник. 1917-1919 - стр. 81

12 января. После трехдневных и трехнощных стояний в хвостах достал билеты на сибирский экспресс, отходящий 23 января; решил ехать без советских документов; говорят, что достаточно проскочить за Урал, а там досмотры и поверки значительно реже. Очень боюсь, что за это время комиссары разберутся в никчемности наших командировок и нас всех здесь прихлопнут.

Начали ходить трамваи, но на них можно попасть при наличии крепкой головы и увесистых кулаков; давка в вагонах такая, что у одной дамы вырезали спину каракулевого пальто, что она заметила только после того, как вылезла из вагона.

Встретил только что вернувшегося из Киева полковника Станиславского; по его словам, песня Рады уже спета, так как на ее стороне осталась только интеллигенция, а солдаты и крестьяне уже перешли на сторону большевиков, ослепленные полученными ими заманчивыми посулами.

С Дона тоже идут невеселые вести: по-видимому, и там начались какие-то внутренние раздоры на почве борьбы за власть, вопроса о подчинении и т.п.

13 января. Большевики скушали Учредительное собрание, и животик у них от этого не заболел. Встретил нескольких эсеров, членов старого армейского комитета и разогнанной «Учредиловки». Спросил их, почему они не применят против комиссарской власти тех приемов, коими они подрывали и терроризировали монархию; получил ответ, что такие приемы недопустимы в демократической борьбе и что они желают бороться в открытую.

В городе постреливают; по ночам ходить небезопасно, так как появились шайки грабителей, которые не только обирают всё ценное, но и раздевают, снимая всё платье и обувь.

14 января. Скороспешная свадьба дочери; в первый раз надел все ордена, включая и полученные за эту войну; положение было рискованное, так как в церкви

Ксенинского приюта, где происходило венчание, пели певчие Семеновского полка, и если бы кто-нибудь сообщил ближайшему комиссару, что в церкви собрались генералы и офицеры в погонах и орденах, то нам была бы разделка и всех нас забрали бы в узилище.

15 января. Троцкий на съезде заявил, что требования немцев невыносимы, но воевать мы не можем; поэтому он не в состоянии гарантировать заключения «честного демократического мира». Весьма пустозвонный и малопонятный набор слов; думается, что и сам оратор не в состоянии объяснить, в чем должна заключаться «честность» и «демократичность», тем более что оба эти понятия в большевистском обиходе совершенно неизвестны.

В общем, одна из последних сцен комедии, разыгрываемой под немецкого режиссера, умелое сдабривание скверного блюда, подносимого бараньему стаду покорных слушателей.

16 января. С паспортом потерпел полное фиаско; комиссар градоначальства изволил «демократически рассердиться» и приказал мне сказать, чтобы без разрешения военного комиссариата я не смел являться.

Приходится пускаться в обильный поверками путь с довольно ненадежным документом.

17 января. В Главном управлении видел интересное секретное сообщение из Парижа, передающее интимные подробности Бернской социалистической конференции; из слов немецких социалистов видно, что Германия не надеется на окончательную победу и считает колонии и влияние в Сирии и Месопотамии потерянным; поэтому-то и надо получить свободный рынок в России и тут возместить и наверстать все свои колониальные потери.