Дневник. 1917-1919 - стр. 73
Депутация офицерских жен целый день моталась по разным комиссарам с просьбою отменить запрещение выдавать содержание за декабрь; одна из представительниц, жена полковника Малютина, спросила помощника военного комиссара товарища Бриллианта, что же делать теперь офицерским женам, на что товарищ со столь ослепительной русской фамилией сквозь зубы процедил: «Можете выбирать между наймом в поломойки и поступлением в партию анархистов».
20 декабря. Прочитал в газетах, что в Томске образуется автономное управление Сибири под главенством Потанина; порадовался этому известию, так как уверен, что настоящие кондовые сибиряки большевизму не поддадутся и сумеют отстоять от него свою Сибирь. Встретил есаула Перфильева, который сообщил, что среди сибиряков идет секретная организация и отправка в Сибирь офицеров и сохранившихся солдат, чтобы потом сразу образовать Уральский фронт и положить предел распространению большевизма на восток.
Совершенно неожиданно получил предложение от Главного управления Генерального штаба ехать на Дальний
Восток для временного исполнения должности военного агента в Токио. Несмотря на всю завидность этого предложения, дающего мне возможность на законном основании удрать из Петрограда и получить даровой проезд, отказался, так как неудобно принимать какие-нибудь назначения от Главного управления, сидящего между двумя стульями. Вечером у меня был М., называл Дон Кихотом и уговаривал согласиться как для себя лично, так и ради спасения военной агентуры, которую большевики хотят уничтожить. Я по своему дальневосточному цензу – единственный кандидат, которого можно отправить, не вызывая комиссарского подозрения. Но я все же отказался.
Газеты заговорили о неудаче мирных переговоров. Большевистская «Правда» наполнена угрозами по адресу немецких империалистов.
21 декабря. Большевики продолжают бить по головам буржуев; даже неудачу мирных переговоров взвалили на этих несчастных козлов отпущения, обвинив их в соглашении с немецкими генералами и во внушении последним неприемлемых для Смольного требований. Большевистский официоз внушительно сообщает, что ввиду задержки в ходе мирных переговоров товарищ Крыленко «отбыл на фронт к своим армиям».
Несомненно, немцы умрут от страха и откажутся от всего своего империализма, как только до них дойдет грозная весть, что сам «Наполеону равный» товарищ Абрам, специализировавшийся за время сидения в разных обозах и тыловых убежищах на стратегическом вождении армий, принимает на свою гениальную голову руководство военными действиями и становится во главе непобедимых разнузданных банд, продающих врагу свои пушки и пулеметы и способных только на грабеж населения да на убийства и измывания над отданными на их произвол офицерами.
Конечно, вся эта комедия проделывается по взаимному соглашению с немцами для того, чтобы постепенно подойти к неизбежности принятия немецких условий; ведь и Троцкий, и Крыленко знают, что армия воевать не может, и направляют свои воинственные громы только для одурачения населения.
22 декабря. Меня усиленно убеждают согласиться на японскую командировку, затянуть, насколько возможно, разгром большевиками нашей военной агентуры. Щ. и другие сослуживцы считают, что было бы глупо отказываться от такой возможности, которая ни к чему не обязывает, так как с момента выхода из сферы власти комиссаров откроется возможность и получить полную свободу действий; это даже будет очень эффектно – удрать из-под большевистской лапы за большевистский же счет. Один из народных комиссаров Склянский упорно настаивает на том, чтобы или уничтожить военных агентов совсем, или временно заменить их партийными работниками (он тоже не расчухал, что никто его партийных работников и на границу к себе не пустит).