Дневник. 1873–1882. Том 2 - стр. 53

Вся эта история возбудила большое неудовольствие государя; приказано было вести дело самым решительным образом и привести приговор суда в исполнение неотлагательно. Казнь совершена 2 августа.

По поводу одесских происшествий получены были некоторыми лицами и здесь в Петербурге анонимные письма с угрозою убийства в случае приведения в исполнение смертного приговора над Ковальским. Такое письмо получил и я. Но первой жертвой мщения пал генерал Мезенцов – как шеф жандармов.

Сегодня утром в десятом часу я был удивлен приходом ко мне некоего Бодиско, с которым некогда случилось мне познакомиться за границей. В смущении рассказал он, что был свидетелем только что совершившегося перед окнами его квартиры (на Михайловской площади) покушения на жизнь Мезенцова, который имел привычку по утрам гулять пешком в этой части города, вместе с приятелем своим Макаровым. Два неизвестных человека, подъехав в дрожках, бросились на Мезенцова и Макарова; один нанес кинжалом рану в грудь Мезенцову, другой выстрелил из револьвера в Макарова, но промахнулся, и оба, вскочив опять на дрожки, уехали. Не случилось тут ни полицейского, ни даже извозчика, так что едва отыскали экипаж, чтобы довезти раненого домой.

Я поспешил навестить бедного Мезенцова; нашел его окруженным врачами и подчиненными. Он был очень бледен; пульс слаб; он показал мне свою рану, которая не казалась очень опасною; кровоизлияние было уже остановлено. Врачи обнадеживали, что рана не опасна. Однако же в шестом часу приехал ко мне адъютант Мезенцова, молодой граф Гейден, с известием о кончине его.

Убийство Мезенцова произведет еще более тяжелое впечатление, чем недавнее покушение на Трепова. Тогда кончилось только ранением, теперь же смертью; тогда преступница была налицо, предана суду и предлогом к преступлению была месть за грубое обращение Трепова с одним из политических арестантов в тюрьме; теперь же преступники скрылись и, вероятно, останутся безнаказанными; преступление не извиняется никаким поводом со стороны жертвы: Мезенцов вел дела [довольно] гуманно, не имел личных столкновений с преступниками. Мне даже всегда казалось, что он, по своей натуре, совсем непригоден для своего emploi. С молодых лет он был un bon vivant и в то же время набожен. Убийство подобного человека не может быть объяснено иначе, как сатанинским планом тайного общества навести террор на всю администрацию. И план этот начинает удаваться. Малодушные люди, подобные, например, графу Левашову в Одессе, прячутся, бездействуют и потакают самым опасным для общественного спокойствия преступлениям.

6 августа. Воскресенье. Вчера при докладе моем государю зашла, конечно, речь о несчастном происшествии с Мезенцовым. Государь очень озабочен положением дел. Решено ехать в Крым не через Одессу, а через Николаев. Говорили также о замещении Мезенцова: государь назвал князя Дмитрия Мирского (помощника наместника Кавказского); но наследник цесаревич высказался не в пользу этой кандидатуры и предложил своего кандидата – генерал-майора Черевина. По-моему, оба эти кандидата одинаково не соответствуют условиям должности.

Генерал-лейтенант Селиверстов, нынешний товарищ шефа жандармов, на пути из Петербурга в Царское Село рассуждая со мной о настоящем трудном положении дел, представлял в самом жалком виде всё устройство полицейской части. Он указывал на недостаток способных личностей и на скудость отпускаемых денежных средств. То же самое высказал он и государю. На обратном пути в Петербург Селиверстов сказал мне, что государь приказал ему вступить в должность шефа жандармов и главноначальствующего III Отделением, не выяснив, однако же, в виде ли временного только исправления должности, или в ожидании предположенного назначения его на открывшееся место.