Дмитрий Донской - стр. 64
Итак, Москва не имела ни людей, ни денег для большого строительства. Но и медлить с восстановлением кремля было нельзя. Опасность грозила со всех сторон. Беззащитностью Москвы могли воспользоваться и беспокойные суздальские братья Дмитрий и Борис Константиновичи, и давние враги Москвы тверичи во главе с молодым и дерзким князем Михаилом Александровичем, и знаменитый воин литовский князь Ольгерд, и захвативший власть в Сарае хан Азиз-Шейх, легитимность которого (а вместе с ней и право получения дани) московский князь не хотел признавать (264, 128).
Задача казалась неразрешимой. Но московская знать, сплотившаяся вокруг митрополита Алексея, оказалась на высоте положения. На вызов безнадежности был найден ответ веры…
Летописные известия за эти годы кратки, невнятны и лишены точной датировки. Историк вынужден во многом «на глазок» вычерчивать пунктир событий.
Пожар расчистил территорию кремля от деревянной застройки. Посреди заваленного обугленными бревнами огромного пустыря сиротливо стояли почерневшие от огня низкорослые каменные храмы Ивана Калиты.
Но деревянные постройки возводились быстро и стоили сравнительно дешево. Густые леса в верхнем течении Москвы-реки снабжали столицу бесконечными плотами строевого леса. Впрочем, все это деревянное царство могло простоять лишь до следующего пожара.
Митрополит знал, что постройка каменной крепости подняла бы Москву на голову выше всех ее соперников. Занятая степными войнами, Орда не станет препятствовать строительству. За каменными стенами можно будет переждать любое нашествие. Но всякая мечта имеет свою рыночную цену. В ситуации 1367 года первый и главный вопрос московского строительства заключался в деньгах. Опустошенная бесконечной войной с суздальскими князьями, данями и дарами татарским «царям», церковно-политическими интригами в Константинополе, московская казна была пуста.
В тягостной задумчивости митрополит Алексей, должно быть, нередко раскрывал наугад Священное Писание и читал первые попавшиеся строки. (Так поступал еще Владимир Мономах, в трудных обстоятельствах искавший совета у небесных сил.) Однажды митрополиту открылась Книга Неемии. Удивительная история о том, как всего один человек, воодушевленный мечтой о восстановлении стен Иерусалима, сумел поднять на это святое дело всю знать, всех жителей разоренного города, поразила Алексея своим сходством с положением, в котором находился он сам. Неемия нашел выход из тупика бедности. Он поручил каждому роду и каждому землячеству, каждому жителю Иерусалима, чей дом находился возле стены, возвести небольшой участок каменной кладки. При этом работа каждого заносилась в особый список для учета сделанного и в назидание потомкам.
«И встал Елияшив, великий священник, и братья его священники и построили Овечьи ворота; они освятили их и вставили двери их, и от башни Меа освятили их до башни Хананела. И подле него строили Иерихонцы, а подле них строил Закхур, сын Имрия. Ворота Рыбные строили уроженцы Сенаи; они покрыли их, и вставили двери их, замки их и засовы их» (Неем. 3, 1–3).
«Далее ворот Конских чинили священники, каждый против своего дома. За ними чинил Садок, сын Иммера, против своего дома, а за ним чинил Шемаия, сын Шехании, сторож восточных ворот» (Неем. 3, 23).