Для японцев он стал японцем. Апостольский путь святителя Николая (Касаткина) - стр. 9
И.А. Гончаров. «Фрегат “Паллада”»
Когда между русским пастырем и японцами пала языковая стена, за ней обнажилась еще одна – та, что «сложена» из японских, совершенно отличных от наших, традиций и обычаев. Стена культурных несоответствий (культурной «непереводимости») вставала на каждом шагу. Вот, скажем, обряд похорон. Архимандрит Сергий (Страгородский), впоследствии Патриарх, которому дважды в 1890-е годы довелось поработать в Японской миссии[8], пишет в своей мемуарной книге «По Японии»: «Японцы с их буддистским культом предков обставляют похороны весьма торжественно и пышно: с роскошной гробницей, с флагами, с особыми фонарями на шестах. Так торжественно у нас в России совершается только перенесение мощей святого. Когда трудами иеромонаха Николая появились первые православные японцы, они стали жаловаться русским священникам, что соплеменники презирают их христианский похоронный обряд, говорят им: “Вы отправляете своих покойников точно какой товар”.
Я посоветовал им устроить хорошие носилки с украшениями, с сенью, обещал похлопотать в Токио, чтобы их катехизатору[9] разрешили в таких случаях надевать стихарь. В России, может быть, такие заботы показались бы суетными, здесь же… вопрос о похоронах совсем не пустой вопрос: многие будут судить о вере по тому, как верующие относятся к своим умершим, тем более что почти только в похоронах та или другая вера и выступает открыто перед глазами неверующих».
А вот другой пример, связанный уже с венчанием: «Много хлопот доставил обычай взаимного поцелуя; долго пришлось толковать новобрачным, как нужно сложить губы, что с ними делать. И священник, и катехизатор, сложив и вытянув губы, пресерьезно держали молодых за затылки и старались свести их лица для поцелуя, а молодые, не понимая, чего от них хотят, наивно, пятились один от другого. У японцев ведь нет поцелуев, даже родители не целуют своих детей».
Святителю Николаю, когда он стал японским пастырем, с первых шагов приходилось учитывать все эти и другие подобные различия в культуре двух народов, чтобы не дать им стать преградой между ним и японцами. Уважительно взаимодействуя с национальными обычаями японцев, он старался сделать для них церковь родным домом. Например, как и все его прихожане, он никогда не входил в храм в обуви и благословил слушателей во время проповеди сидеть по-японски на полу. Во время Пасхи он христосовался со своей паствой тоже на японский манер: даря каждому расписанное пасхальное яйцо, прибавлял к этому вместо обычного троекратного поцелуя ряд особых церемониальных поклонов.
«Три досе́лешние няньки японского народа»
Сколько у них жизни кроется… Куча способностей, дарования – все это видно в мелочах, в пустом разговоре, но видно также, что нет только содержания, что все собственные силы жизни перекипели, перегорели и требуют новых, «освежительных начал».
И.А. Гончаров. «Фрегат “Паллада”»
Слой за слоем снимал отец Николай покровы, скрывающие самую суть японского национального духа. Усвоение чужих обрядов означает снятие лишь верхнего слоя того покрова, который заслоняет от чужака то, чем вызван данный обряд, – особое отношение его исполнителей к значимым моментам жизни, другое их понимание. Поиски специфики японского миросозерцания привели его к убеждению, что в основании данной культуры лежат три религиозных учения, которые, и воспитали национальный характер этого народа.