Для тебя моё сердце - стр. 33

— Здесь что, никто не жил? — спрашиваю, водрузив коробку с пиццей на кухонный стол.

— Никто. После маминого замужества мы переехали к Олегу. У него две квартиры в том доме. Чуть позже я решила отселиться во вторую и жить отдельно. Ну а пару дней назад вернулась сюда.

— Почему? —не могу не уточнить. Варя смущенно отводит глаза, вздыхает и все-таки поясняет:

— На самом деле я давно хотела вернуться. Но вроде как повода не было. И жить рядом с мамой удобно. А теперь… Не хочу больше ничего от него брать.

— Прямо совсем ничего? — не удерживаюсь от сарказма. И Варины точеные скулы вспыхивают злым румянцем.

— Вот именно, ничего! — отрезает воинственно: — Я вообще-то сама себя обеспечиваю. И машина у меня от папы. В смысле, после похорон мы его машину продали и эту мне купили. Олег хотел сам подарить, но я отказалась. Но в квартире его жила, да. А больше не хочу.

— Извини, если задел, — отвечаю покаянно, любуясь сверканием зеленых глаз. Сажусь за стол и открываю коробку с пиццей.

— Присоединяйся.

Девушка неуверенно смотрит на меня и произносит:

— Не обидишься, если откажусь? Не люблю пиццу.

Я мотаю себе на ус и уточняю:

— На диете сидишь? Тебе, вроде, не с чего.

— Не то, чтобы на диете. Просто мне нравится нормальная еда, домашняя. Мясо, рыба, овощи.

— А можно и мне домашнюю?— говорю, не успевая остановить вырвавшиеся слова. И тут же исправляюсь: — Забудь, не парься. Мне и пицца сойдет.

— Да мне не сложно, — пожимает плечами Варя и шагает к холодильнику. — Все равно греть ужин. На одного или двоих, какая разница.

Я внутренне ликую и ближайшие десять минут с удовольствием наблюдаю, как Варя двигается по кухне, быстро разогревая еду и накрывая на стол. Так залипаю на это зрелище, что даже забываю предложить свою помощь. Впрочем, она сама легко справляется и вскоре ставит передо мной тарелку с чем-то восхитительно пахнущим. А еще большую миску простого овощного салата. Я сразу набрасываюсь на еду. И кажется, в последние годы ничего вкуснее не пробовал. А ведь было время, когда кривил губы даже в самом пафосном ресторане.

Не заметить мой аппетит невозможно. А Варя, как я уже понял, невнимательностью не страдает. И, как только моя тарелка пустеет, предлагает добавки. Я не отказываюсь и наслаждаюсь едой, пока забытая пицца медленно остывает на краю стола. Все это время намеренно тяну с разговором, ради которого сюда приехал. Хотя уже вечер, а Варе наверняка утром на работу. Но я не собираюсь спешить. Слишком уютно мне здесь, на этой кухне. Рядом с этой девчонкой. Наевшись до отвала, совсем уже наглею и прошу кофе. А когда получаю чашку, как ни пытаюсь, больше не нахожу причин откладывать и все-таки возвращаюсь к разговору:

— Расскажи немного о своем отце. Ну и о том, как он умер. Понимаю, это нелегко вспоминать. Но мне нужно хотя бы в общих чертах представлять, что произошло.

Варя кивает и поджимает губы. Лицо становится печальным и задумчивым. Вздыхает и произносит тихо:

— Я все равно часто об этом думаю. Какая-то мелочь возвращает в прошлое, ну и… — немного помолчав, берет себя в руки и переходит к делу: — Мой отец был известным политическим журналистом. Виталий Самойлов. Может, слышал? Работал на новостном интернет-канале «Волна столицы». И занимался расследованиями. Я им очень гордилась, хотя его работа приносила нашей семье неудобства. Пару раз нам с мамой даже нанимали охрану перед выпуском особенно горячего материала. Но мы не роптали. Это была его жизнь. Он не умел по-другому. Как только попадалось что-нибудь перспективное, сразу брал след. Я, кстати, тоже журфак закончила. Конечно же, из-за отца.