Длинная тень греха - стр. 23
– Холодно им, – коротко пояснила Олеся, проследив за его взглядом. – Не учли, что подъезд плохо отапливается.
Хабаров промолчал в ответ, шагнул за ней следом в подошедший лифт и тут же задрал голову к потолку. Смотреть на девушку у него сейчас просто сил не было.
Зря он все же затеял эту канитель со знакомством. Нужно было ехать домой, раз уж собрался и с работы отпросился. Дома собрать свои вещи, оставить этой гадине записку и уехать. Куда? Есть куда, бездомным не будет!
Для начала пожил бы у Андрюхи на даче. Дача, правда, не Андрюхина. Солидный двухэтажный домик с газом, отоплением и светом принадлежал его второй супруге Софье. Та сейчас моталась с очередным бойфрендом по заграницам, а ключи от дачи оставила Анохину.
– Пользуйся, любимый, тебе же нужно, я знаю!
Было ли это актом возмездия третьей Андрюхиной супруге, что увела его от Софьи, или частью нерастраченных надежд на то, что бывший супруг к ней когда-нибудь да вернется, разбираться тот не стал. С благодарностью принял ключи, и с не меньшей благодарностью пользовался приличной хатой для своих многочисленных свиданий.
Сегодня, выслушав утром Хабарова про то, что невмоготу стало и все такое, что, может, пора попробовать или не стоит, поздно, может, уже, Анохин лишь молча пожал ему руку. И ни слова не говоря, вложил ему в ладонь связку ключей.
– Пробовать никогда не поздно, – коротко обронил в ответ на Хабаровский вопросительный взгляд. – Пробуй! Живи!
– И сколько я там буду жить?
– Сколько нужно, столько и будешь. Сонька еще не скоро вернется. А коли и вернется, ты ей никак не помешаешь. Она же всегда к тебе теплые чувства питала.
Что правда, то правда. Софья души не чаяла в Хабарове. Обожала его спокойный, уравновешенный взгляд на жизнь. Восторгалась его супружеской верностью и частенько и в глаза и за глаза ругала Маринку за предвзятость.
– Упустишь когда-нибудь мужика, Марьяша, поверь мне, упустишь! – вещала вторая супруга Андрюхи. – Жалеть будешь, потому что пропадешь ты без него на второй же день!..
Металлический короб лифта дернулся и замер. Двери тут же расползлись в разные стороны, открывая Хабарову вид на просторную лестничную площадку с тремя совершенно одинаковыми дверями.
– Моя дверь та, что в центре, – молвила Олеся, протиснулась бочком мимо него из лифта и заспешила, роняя то и дело ключи, отпереть свою квартиру. – Входи, Влад. Будь, как дома.
Как дома! Как дома он точно уж не хотел. У него теперь и дома-то нет. Он же решил уйти, а если он что-то решил, то…
Черт его знает, как он поступит в этом случае, в этот злополучный день! Он неправильно начался, и неправильно, судя по всему, завершится.
– Проходи, проходи, ботинки можешь не снимать, на улице же снег.
Ботинки он все же снял. Не привык ходить по дому в обуви. Стащил следом с себя дубленку, шапку. Пристроил все на вычурную рогатую вешалку, торчащую в углу уродливым скелетом. Пригладил волосы перед зеркалом и только тогда обернулся на нее.
Олеся, пока Хабаров неспешно раздевался, заученным движением швырнула на крюк вешалки свою куртку, шапку на полку перед зеркалом, быстро расчесалась и теперь стояла, сцепив ладошки замком, и ждала, когда он на нее посмотрит.
Она знала, что производит впечатление на мужчин. Знала, и иногда бесилась, а чаще уставала от этого. Поймать взгляд собеседника ей удавалось не часто, тот обычно елозил на уровне ее груди, иногда ниже бедер. Олеся забыла о декольте, никогда не позволяла себе коротких юбок, но толку от этого было мало.