Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - стр. 50
– Ну, тогда расстреляйте меня ко всем шайтанам – да и дело с концом! – лейтенант побледнел, глаза в узехонькие щелочки сжались, а сквозь них как два угля раскаленных. Мог бы – прожег бы меня на хрен! Второй, который Нечипоренко, ничуть не ласковее смотрит, еще и на сложенное оружие косится. А ну, как бросятся опять? Валить же придется! И как? Как бы мне со своей бдительностью еще больше не накосячить!
Слегка сбавляю нажим (это печень просит, надоело ей):
– Ты не кипятись, мы невиноватых не расстреливаем. И все проверим, бойцов твоих опросим. А пока лучше скажи, какие у тебя есть доказательства сказанному?
Опять зубами скрипнул. Так ведь и без зубов в молодые годы остаться можно! Но вроде успокоился маленько, отвечает уже потише:
– Что касается доказательств, то мои документы при мне, у остальных – тоже. Еще у меня в броневике лежат немецкие документы – там удостоверения личности убитых немцев, правда, не всех, только тех, у кого была возможность взять их. И оружие трофейное есть. А подбитые немецкие танки я не фотографировал, уж извините, товарищ старший лейтенант, не было у нас такой возможности.
– Ладно! Петро, своди пока Абдиева к броневику, поглядите, что там и как… Только ты это: возьми с собой четверых на всякий случай (у него же кинжал эсэсовский) и обыщите его. Да ребят своих организуй, чтоб танкистов по сторонам развели и поодиночке опросили: как воевали, как выходили и прочее… А второго здесь оставь.
Просматриваю и так, и эдак документы Абдиева, по-моему – нормальные ксивы, не самоделки абверо-гестаповские, на тщательный немецкий новодел-самопал вроде бы не похожи. Сам пистольку с летехи не спускаю, Нечипоренко злобно сопит и молчит. Интересно, о чем танкист кумекает? Зуб даю, что он меня мысленно материт всеми возможными выражениями, а то и пришиб всеми способами уже раз с…дцать. Сильно сомневаюсь, что его мысли обо мне сейчас пребывают в пределах литературного русского?
Во! – заговорил:
– Товарищ старший лейтенант, вы можете объяснить, чем вызвано такое недоверие к нам? Мы действительно воевали, вышли с оружием в руках, а тут…
«Эх, летеха, если дойдешь до наших, там тебя тоже проверки особого отдела ждут, считай, что тут репетиция», – думаю я. Отвечаю, конечно, другое:
– К нам уже выходили «окруженцы», гражданин Нечипоренко. Мы всем поверили. И это нам стоило жизней шестерых бойцов. Заметь, среди них был самый настоящий сотрудник НКВД, перешедший на сторону врага. Ты понимаешь, теперь я лучше перестреляю сотню подозрительных, чем позволю от их рук погибнуть хоть одному своему бойцу. Понятно?
– Простите, товарищ старший лейтенант, но мы не несем ответственности за всякую гниду…
Грохот… Это Ержан, бедолага, споткнувшись на входе, чуть не растянулся, но вошел, в руках охапка зольдбухов. Резко вывалил эту груду на ящик, так, что часть попадала на землю. Выпрямился, отступил на шаг. И смотрит на меня эдак, с вызовом. Губы в ниточку сжал. Следом вошел Онищук – молодец – обоих окруженцев под прицелом держит.
Беру бумажки, затрофеенные танкистами, это семнадцать зольдбухов немчуранцев. Пардон: четыре – офицерских: два лейтенанта, один обер-лейтенант, а один – так даже целый гауптман, если я правильно разобрал: командир танковой роты, А может, и не так! – там в их аббревиатурах сам черт ногу сломит! И что? Буду считать проверку оконченной. Специалист я в этом хреновый, но будем надеяться… Так что молча подхожу к Абдиеву, приобнимаю его по-дружески и говорю: