Дивергенты боя - стр. 51
Снял балаклаву с лица, ответил:
– Нет. Скоро уйдём.
– А как же мы?
– Ещё немного подождать придётся. Скоро весь Мариуполь освободят.
– Скорей бы! Сил терпеть нет уже.
– Сам вижу, нелегко вам приходится.
– Не то слово. Украинские военные прикрываются нами. Эти, которых вы постреляли в палаты заходили, называли нас скотами и сепарами. Женщины просили их уйти. Так ведь кто послушает? Воды не давали, еды тоже.
– Понятно. – По связи вызвал. – Лерыч, озаботься на мирняк с ребятами съестными припасами скинуться. Пусть всё отдадут. Воду тоже, но по минимому оставить.
– Принял.
– Молчун, Хруст, Потап, Дерби. Жду в приёмном, гражданских в подвал спустим.
В чёрном провале лестницы, уходившей в цоколь, по стенам запрыгали яркие лучи нескольких фонарей. В подвальные помещения больных и оставшийся медперсонал сгоняли чуть ли не в приказном порядке. Кто сам идти не мог иной раз волоком, по лестницам стаскивали. Картина неприглядная. Люди больные психически, да ещё намучившиеся, голодные, питьевую воду давно не употреблявшие. А куда деться? Оставишь здесь, чем ты лучше айдаровцев станешь? Трагедия города в полном прекращении подачи воды, электричества, газа и конфискации украинскими боевиками всех продуктов и медикаментов. А также – в полном параличе системы здравоохранения из-за использования больниц в качестве расположений подразделений ВСУ.
Рассредоточились на этажах, ощущая, что всё же в больничных стенах оказались.
– Хруст, Дерби! – оклиматизировавшись в обстановке больничных стен, по каналу связи в группе позвал Аверин.
Проявились, как двое из ларца, но внешне разные, вот только взгляды одинаково пытливые.
– Короче, нашумели мы. Исправлять положение вам придётся.
– Ставь задачу, командир. – Пожал плечами Хруст.
– Задача проста, как выманить конфету у ребёнка. Нужно оттянуть силы и внимание противника на себя. Я думаю, минут десять на подготовку у вас есть, а дальше импровизация сплошная. В паре работать будете?
– Не стоит. – Первым высказал своё мнение Дерби. – Мы из разных групп. Не сработаны.
– Согласен. – Решил Хруст. – Тем сподручнее в разных местах кипеж устраивать будет. Ну и видимость, что русских много создадим.
– Тогда вперёд. На связи будьте. Если нужно, поддержим.
Вышли и тут же распределились.
– Удачи, Дерби! – пожелал Хруст.
– Угу. Тебе тем же концом, по тому же месту.
За дверьми громыхало, но глухо, а значит отдалённо. В южную, но холодную ночь тенями нырнули. Растаяли. Мальчики направо, девочки… и другие мальчики, теперь уже налево! Девочек в группе нет, что радовало.
Большой комплекс медицинских сооружений состоял из, чуть меньше десятка двух-трёхэтажных зданий старой постройки, но с толстыми, кирпичными стенами. На века предки строили, думали, что потомки попользуются. Ан, нет! Раздолбали! Расхреначили! В стенах дырья от проломов, что то решето! В окнах стёкол нет. Х-ха, а двери сохранились. Дерби взял на заметку искорёженные, сгоревшие машины на стоянках под окнами, кучи мусора, битого кирпича, кресты-самоделки вкопанные в землю. Видно кто-то покойников на месте прикопал.
Спуртом метнулся к намеченной для себя цели. Ему её мало того, что достигнуть, обойти нужно…
Почему у него такой позывной? Потому! Потому, что изначально с лошадьми мысленно связали. Ассоциации у людей, в окружении которых находишься, извращённые понимаешь ли. Шутники и извращенцы, мля! Нет, лицо у старлея самое обычное, на лошадиную морду, ничем не похожее. Но… У нас ведь как? Народ иногда простым, как валенок бывает. Назовут «кобылой» или «старой клячей», то вряд ли это комплимент. В первом случае явный намёк не на природную красоту и хрупкость, а во втором – намекают на преклонный возраст и потрёпанный вид. А уж если скажут «сивый мерин» – тоже не стоит радоваться: это не о масти, а вообще о месте, которое человек занимает под солнцем, мягко говоря, не лучшем месте. Ещё о «коне в пальто» вспомнить можно. Ну, это уже оскорбление прямо, потому что слово конь заменяет очень плохое непечатное слово. Да-а! Ещё! Если считают «тёмной лошадкой» – значит, не доверяют, думают, человеку есть, что скрывать.