Дива - стр. 22
Арджуна бунт на корабле точно не порадовал, уставился он на меня так, что поневоле захотелось тут же пойти на поводу его желаний и сделать совершенно все, чтобы только порадовать наше дорогое Солнышко.
– Бель, вот сейчас иди домой и приводи себя в порядок, – после пары секунд раздумий велел Бхатия, внезапно вспомнивший, что он как бы мой непосредственный начальник и может раздавать указания.
– Твоя власть надо мной закончится вместе с рабочим днем, – мрачно напомнила я, все еще не испытывая ни малейшего желания откладывать столь необходимый мне отдых ради того, чтобы полюбоваться на Маруа и его гостей.
Солнышко не был бы нашим Солнышком, если бы растерялся под моим напором.
– Восемь часов в день я твой начальник, а в остальное время – твой друг. Между прочим, один из лучших, – расплылся в довольной улыбке Арджун. – И неужели же ты бросишь лучшего друга на произвол судьбы сейчас, когда ему особенно нужна твоя поддержка и помощь?
И морда при этом такая умильная, что прям-таки за себя и собственную подлость становится стыдно.
– Но, Солнышко, какого дьявола? Можно подумать, ты сам растеряешься среди незнакомцев. Да ты один задашь им жару куда лучше, чем со мной! И вообще, нас вдвоем примут за пару! Как всегда! И мы оба потеряем свободу маневра!
Бхатия внимал, кивал едва не на каждое слово, но по итогу выдал ответ, который вообще не радовал.
– Это Галатия, Бель, пара мы или нет – свободы маневра это никого не лишит! Да тут измена – почти национальный спорт! И, вообще, Маруа высказал особенное пожелание увидеть тебя снова, а сейчас я склонен идти навстречу его желаниям, а не твоим.
Потому что я проглочу, а вот павлин, скорее всего, нет, и, быть может, даже обидится.
Какого черта Маруа воспылал желанием узреть меня этим вечером, я понятия не имела. Скажем так, откровенно подкатывать ко мне он во время экскурсии не пытался. Конечно, без флирта не обошлось, однако можно было предположить, что такова попросту его манера общения с любыми женщинами.
– В общем, иди домой, переодевайся и готовься ослеплять своей красотой, – вынес приговор моему вечеру Арджун… и я действительно пошла. Повздыхала, попроклинала про себя потерявшего всякий стыд и любые намеки на совесть друга, и пошла. Переодеваться, краситься, готовиться к бурному вечеру.
Клэр глядела как я покидаю рабочее место, отчаянно ерзая на стуле. Наверняка едва за мной закроется дверь, как она кинется в кабинет к Арджуну, трясти перед начальственным носом своими весомыми прелестями в отчаянно низком вырезе блузки. Дресс-код? Какой дресс-код?
Было даже интересно, когда у Бхатии сдадут нервы, и настырную секретаршу он все-таки волевым решением уволит. Арджун проявлял терпение только в тех случаях, когда ему было выгодно, а терпеть сотрудницу, в которой из всех качеств ярко выражена разве что любвеобильность, – сплошь один убыток.
В снятой для нас с Солнышком квартире меня посетило малодушное желание упасть на постель и заснуть, сделав вид, что именно так и надо, но чувство долга и реальный страх мести со стороны Бхатии (он запросто отыгрывался и на своих, и на чужих) заставили встряхнуться и пойти рыться в шкафу в поисках подходящего наряда, который бы продемонстрировал все достоинства моей фигуры, но не дал ни единого повода заподозрить, что молодая служащая дипломатического ведомства Вессекса не соответствует высоким моральным идеалам, которые пропагандирует наша страна.