Дитя раздора. Работа над ошибками - стр. 9
До вечера я искала, чем себя занять, лишь бы и на минуту не останавливаться и не дать себе шанса снова скатиться в апатию и истерику. Телевизор включила громко, чтобы перебивал мысли. Желтую детскую вещичку — триггер, который лишал меня сил сопротивляться горю — и унесла в детскую. Просто поскорее кинула в пустой комнате и снова захлопнула дверь так, будто за мной гнались адские псы.
В спальню почти заскочила, трясущимися руками схватила ноутбук и полезла смотреть мебель — мне срочно нужен был шкаф, чтобы поставить в коридоре перед дверью в детскую. Так как раз удобный угол между ней и входом в мини-гостиную.
Открытый шкаф нашелся быстро. Выбрала почему-то черный и заказала доставку со сборкой на завтра.
Так прошел еще один день отложенной жизни.
Нужно было получить через Госуслуги справку о смерти сына, но я никак не могла решиться на этот шаг. И на работу выходить надо было. Но для этого пришлось бы вернуться в Выселки. Вот уж чего я не смогла бы вынести, так это вопросов соседей о том, где мой ребенок.
Нет, никаких Выселков. Значит, увольнение и поиск работы в городе. Знать бы еще, чем заняться.
Было уже темно, когда я включила бра и снова открыла книгу психолога о философии стоицизма. Но не успела даже страницы прочитать, как в дверь требовательно позвонили.
Я вздрогнула, села на постели и зачем-то схватила подушку. Сердце бешено забилось, руки затряслись, а ноги ослабли.
Там точно Артем. Больше некому. Никто больше не знает этот мой адрес.
А я одновременно очень хотела увидеть Артема, но гораздо больше боялась этой встречи.
Звонок повторился и продлился с полминуты. Вдогонку раздался стук в дверь — так стучат, когда случается пожар.
А он в моей жизни сейчас и случился. Меня колотило, как котенка-сфинкса на льду, выпотрошенное нутро горело ничуть не меньше, чем лицо. Я едва ли не на согнутых, очень слабых ногах подобралась к глазку и зачем-то зажмурилась до того, как заглянула в него.
— Катюш, я слышу, как ты дышишь, пожалуйста, открой.
За дверью стоял Женя.
Я сглотнула и открыла дверь.
Женя был взволнован. А я… Вообще не ожидала увидеть его на пороге своей квартиры.
Дверь отомкнуть получилось со второго раза — руки тряслись и вспотели так, что привычное легкое движение потребовало усилий, а первый раз пальцы с замка просто соскользнули. А когда распахнула, сразу оказалась в руках визитера.
— Катюш, как ты?
Его руки на моих плечах, взволнованный взгляд, наклоненная к плечу голова, чтобы заглянуть мне в глаза, и вся поза, будто он готов к решительному рывку… Всего этого вместе с вопросом, заданным полным участия и сострадания голосом, я ждала от Артема, а принес мне это совершенно чужой мужчина.
Я всхлипнула, закусила губу… но все же некрасиво разрыдалась.
***
Артем
Напиться — не вариант. Погонять зверя в кулаке на Катин образ — запредельный треш. Мне нужно было переключаться на семью — жену и сына. Времени на примирение с Наташей после акта агрессии в туалете клуба не было. Но я был настроен серьезно — ей придется считаться с моими желаниями, надобностями и возможностями.
Но воспитательный процесс пока откладывался до ее возвращения домой.
Они с сыном долго лежали в роддоме. На маленького человека валилось то одно, то другое. То он лежал в камере, то не набирал вес. Наташа говорила, что когда его наконец перевели к ней в коммерческий бокс, она думала, что он вообще умер — сын спал сутки и не шевелился. Не реагировал ни на что вообще — настолько был слаб, что будто и не жив. Кормить его приходилось насильно, заставлять глотать. Жене помогала медсестра — за деньги теперь даже флешмоб медсестер можно купить, — поэтому я был относительно спокоен.