Дитя подвала - стр. 26
– Я могу переодеться прямо сейчас, если тебя так смущает запах от моих джинсов, – предложил он.
– Почему ты не звонил мне раньше? Я… – Мария запнулась, будто с разбега ударившись о невидимое препятствие. – Я скучала, – добавила она тише, будто смущаясь этим признанием.
Сергей тяжело поднялся и встал у наглухо заколоченного окна.
– Тяжело привыкнуть, что здесь доски вместо стекла, – сообщил он, глубоко затягиваясь. – Я очень редко бываю тут. Иной раз думаешь – приеду, а кругом одни развалины. Или еще хуже – обугленные головешки… Говорят, скоро в этих местах будет проходить скоростная трасса. Благодаря новой дороге не придется тащиться транзи…
– Ты слышал? – повысила голос Мария, перебив его. – Я скучала по тебе, сукин сын! Засранец хренов!
Малышев повернулся к застывшей на табуретке женщине.
– Мог бы и поцеловать меня, – прошептала она.
Сделав очередную затяжку, Сергей затушил окурок прямо об мозолистую кожу ладони и подошел к Марии. Демонстративно положил испачканную пеплом руку на ее грудь, топорщившуюся сквозь тонкий свитер.
– Пошли, погремим костями, сучка, – промолвил он, ущипнув ее за сосок. – Я же вижу, ты меня хочешь.
– С чего ты решил? – с вызовом спросила Мария, убирая руку мужчины.
– Твой чудный ротик слегка приоткрыт, – улыбнулся Малышев. – Губки влажные… Понимаешь? Твое тело говорит само за себя. Это неосознанная имитация твоей киски.
Мария отвела горящий взгляд, поймав себя на мысли, что этот человек читает ее, словно раскрытую книгу.
– По этой причине женщины и красят губки в красные тона. Ведь влагалище при возбуждении наливается кровью и краснеет, – пояснил Сергей.
– Ну да, – угрюмо отозвалась Мария. – И если у меня насморк и я дышу ртом, все равно я тебя хочу, верно?
– В моем случае – да, – хихикнул Малышев.
– У меня сегодня течка, – предупредила она.
Сергей коснулся пальцами распухшего носа, скривился.
– Это меня только возбуждает, – сообщил он, заговорщически подмигивая. – Люблю, когда вокруг море крови. Идем, ты не отвертишься. Я же вижу, ты от нетерпения готова из кожи выпрыгнуть, чтобы я тебе вдул.
Он положил на ее плечо руку, но Мария не собиралась так легко сдавать позиции. Женщину коробило, что ее тащат в постель, как дешевую шлюху.
– Но тут нет душа!
Малышев бросил взгляд на стол, где стояла двухлитровая бутылка минералки.
– Тебе этого хватит, – решил он. – Идем. Я загоню своего лохматого единорога в твою сказочную долину.
Спотыкаясь и тяжело дыша, они буквально ввалились в темную, как склеп, комнату. Сергей толкнул женщину на старый топчан, застеленный плоским, лоснящимся от грязи матрацем.
– Об этом я мечтала всю жизнь, – пробормотала Мария, когда Сергей, пыхтя, с остервенением срывал с нее одежду. – Трахнуться в вонючей конуре с пьяным мужиком. Который забрызган ссаньем и кровью.
– Ты что-то пискнула, мышка? – задыхаясь, спросил Малышев. Он повалил женщину на спину, усевшись сверху. – Я не расслышал.
Мария подняла руки и, скрючив пальцы, вонзила ногти в его мускулистую грудь, густо заросшую седыми волосами.
– Я говорю, что ты гребаный псих. Хочу, чтобы ты насадил меня на свой кол и драл до самого утра! – хрипло выкрикнула она. Она повела руки вниз, и тот заскрипел зубами, когда ногти женщины, прорвав кожу, оставили на его груди и животе кровоточащие борозды.