Дитя магии - стр. 6
такое в собственном доме, где, между прочим, живут любопытные и впечатлительные дети?.. Пойду-ка я лучше... в книги загляну. Они, конечно, не относились к моим любимым предметам, но рядом с ними приятнее, чем с сушёными насекомыми, которых почём зря лишили жизни.
Как назло, все попадающиеся под руку сшивки были написаны на незнакомых языках, но я не теряла надежды найти читаемую. Дрожащими руками перебирая корешки и просматривая обложки, я со всевозрастающим азартом искала... Что? Наверное, доказательства – либо опровергающие папины слова про семейную магию, либо... И с каждым мгновением в моей душе стрункой звенело, туго натягиваясь, двуликое ожидание. Хоть бы всё оказалось неправдой... И предвкушение. Хоть бы... родители не соврали.
И мне повезло. Сняв с верхней полки тяжёлую, объёмную книгу, я положила её на пол, оправила юбку и присела на корточки, изучая свою находку. Книга была обтянута красно-коричневой кожей (начитавшись в своё время сказок о чёрной магии, я от души понадеялась, что не человеческой), а на её обложке обнаружился странный знак – пересечение кругов Двойной луны и вписанные в них две же звезды, соприкасающиеся лучами. А под знаком – порадовавшая меня надпись на древнем, но знакомом языке – «Охранители рода».
Содержание книги сначала удивило, а потом раздосадовало. Удивило то, что страницы книги и чернила мягко светились в темноте и отбрасывали блики, которые оседали на моих руках щекочущими огненными искрами, скользкими каплями росы и вязким серебристым туманом. Оседали – в прямом смысле этого слова, невольно подтверждая слова родителей. Но после того как я полистала книгу, восхищение сменилось досадой. Опять незнакомый язык...
Разочарованно вздохнув, я некстати вспомнила о сорванных уроках по древним языкам. И, пролистывая книгу, улыбнулась приятным воспоминаниям. Наставники изводили меня кошмарными уроками, а я их – собственными недостатками. Вот, к слову, мэтр Корица (звали его иначе, но от него всегда так несло корицей...) любил слушать себя и наслаждаться тем «впечатлением», которое производили на невежд вроде меня его обширные познания. И я за это зацепилась. Перед уроками ночь не спала, придумывая умные вопросы, а утром задавала их мэтру. Тот, сетуя на мою глупость и обзывая «чащей беспросветной», пускался в длинные разъяснения, которые, как правило, прерывались многозначительными покашливаниями следующей жертвы.
Впрочем, перевернув страницу, я с удивлением обнаружила, что Корице всё же удалось кое-чему меня обучить. И, нахмурившись, не без труда разобрала текст следующего содержания:
– Сиим нижайше прошу тень мою – охранителя моего – явиться на зов мой, дабы оберегать меня во дни... лихие да непогожие, и... Чего? А-а-а! И дланью своей... своей... Или плечом? Плечом... своим невидимым укрывать меня, подо... подопечную, от невзгод да лишений, оберегая, озаряя да... сохраняя? Нет... Озаряя да храня?.. Тьфу, проклятый язык!..
– Твой? Да уж, твои знания оставляют желать лучшего, – сварливо изрёк скрипучий голос. – Неужто не смогли тебя, человечье существо, обучить необходимому? Впрочем, что с них, с колдунов, взять...
– Ты... кто? – выдохнула я, отползая от книги и прижимаясь спиной к шкафу.
– Что значит «кто»? – возмутился невидимка. – А ты кого звала?