Дитё. Двойной удар - стр. 3
– Ну что, коза? Давай знакомиться. Я – Хозяин. А кто ты?
– Гора-а большо-ой, иша-ак больно-ой!.. – медленно и монотонно выводил я, покачиваясь в седле.
Третий день мы двигались через бескрайнее поле на запад. По моим прикидкам и по движению солнца, именно там должны быть славянские поселения. Рюрики там всякие. Иваны Грозные, Ильи Муромцы с Добрынями.
Пленница покачивалась рядом на маленькой мохнатой лошадке.
Красота! Колеса есть, самому идти не надо, баба под боком, даже сабли, что на боку, радуют меня. Тем более после возобновления тренировок я наконец смог провести серию приемов «Дуновение ветра». Раньше это у меня не получалось. Тут, хоть и один раз, я смог войти в режим транса, но и это уже результат. Ничего, со временем он для меня откроется полностью. Главное – все движения я знаю, а там с опытом придет и понимание.
– Гюльчатай?
На самом деле ее звали Айгуль, но это имя мне не понравилось, поэтому переделал по-своему. Тем более девчонка очень походила на ту актрису.
После того как я хорошенько отмыл ее в первом попавшемся ручье, то свел более близкое знакомство. Приятная особа, но не особо опытная. Сколько криков было, пока я полоскал ее в ручье, не описать, но что было потом! Когда я рядом с водой бросил все грязные вещи татаро-монголов, чтоб она занялась стиркой, раздался взрыв возмущения. Что она говорит, я не понимал, но и так ясно. Типа она не раба, а госпожа. Но я нашел выход, смастерил пульт дистанционного управления. Сорвал ивовую ветку и так ее отходил по мягкому месту – сразу возникло полное взаимопонимание…
Как я понял, ни девушка, ни убитые татары к этим самым татарам никак не относились, около двух десятков татарских слов, которые я знал, она не поняла. Более вероятная версия – ногайцы, да и то вряд ли. Может, башкиры, близкая ветвь.
Перед отъездом я разворошил все трофейные баулы. Среди продовольствия нашел восемь кожаных фляг, много грязной одежды, сейчас уже постиранной, несколько образцов оружия, пару скатанных в рулон небольших, но красивых ковров и шкатулку из темного дерева. В ней оказалась пара пистолетов вроде тех, из которых в Пушкина стреляли, но эти были грубее. В шкатулке обнаружились отливка для пуль, мешочек с порохом, пыжи, два свинцовых прута и несколько запасных кремней. Проверив, убедился, что пистолеты кремневые. Их можно было назвать произведениями искусства. Со столь искусно выполненными и украшенными стволами и рукоятками они бы заняли не последнее место в каком-нибудь музее, но для меня они были обычным оружием. Поэтому проверив их, зарядил и воткнул за широкий шелковый пояс, став с виду похожим на пирата. Денег нашел не так много, как хотелось бы. Их было три вида. Медные – много. Серебряные – горсть. Золотые – три штуки. Куда интереснее выглядели золотые и серебряные украшения, их набралось порядочно, но они явно имели уголовное прошлое. На некоторых серьгах сохранились остатки мочек их бывших хозяек. У речки, пока Гюльчатай стирала, я тоже поработал, отчищая их.
– Гюльчатай? – снова окликнул я, вглядываясь в небольшое облачко пыли, поднимавшееся впереди.
– Да, Хозяин, – ответила она той единственной фразой, что успела выучить.
– Там вроде пыль?
– Да, Хозяин.
– Похоже, скачет кто-то?
– Да, Хозяин.
– Оставайся тут, я проверю кто.