Диссонанс - стр. 7

– Паспорт, – вяло говорит полная, размалёванная бабища за кассой.

– В смысле? – удивляется Марк.

– Паспорт покажите.

Марк смеётся, смотрит на меня. Он, конечно, молодой, да и выглядит чуть младше своих лет, но всё же давно ему не давали меньше восемнадцати. Я смотрю на него, но не смеюсь.

Марк отдаёт паспорт, приготовившись увидеть на лице бабищи удивление, но на нём лишь презрение.

– Во даёт, – швыряет она документ обратно Марку. – Совсем стыд потеряли? Белым по чёрному же написано! – устремляет она толстый палец на табличку у кассы.

И правда. Белым по чёрному:

– Э-это как? – совсем теряется Марк.

– А вот так! – гаркает бабища. – И вообще, это нарушение!

– Какое нарушение?

– Нарушение закона! Думали закон обойти? И меня втянуть в это? Ну обнаглела молодёжь совсем!

– Да я же…

– А ну выметайтесь! Не то я щ-щас строителей вызову!

– Строителей-то зачем? – жалобно вырывается у Марка, а я хватаю его за руку и тащу к выходу. Покупатели неодобрительно качают головами, увенчанными чёрными солнцезащитными очками. У всех до одного.

На улице я теряю сознание. Правда, очень ненадолго. Секунд на пять, наверное. Марк трясёт меня за плечи, я открываю глаза.

– Что это? Что это вообще?

Марк побледнел, и в глазах его я вижу тревогу, которая очень скоро может перейти в безумие.

– Не знаю.

Самый пик жары. Асфальт чуть ли не горит под ногами. В горле пересохло, лезу в сумку за бутылкой воды.

– О господи, – говорит Марк, не отрывая взгляда от моей сумки. Она у меня большая и удобная, через плечо, мне её привезла подруга из Нью-Йорка. Из тех сумок, на которых много раз написано название города. Подряд и каждая строчка разными цветами. Вот и на моей – NEW YORK NEW YORK. Люблю эту сумку. Но Марк уже видит то, чего не заметила я: буквы на сумке перепутались, поперескакивали со строчки на строчку, являя теперь вместо спокойных, одноцветных, правильных надписей – вакханалию цветов и WNO KROE EWK NROO. Дальше рассматривать не стала. Сумка мне нужна, и это единственная причина, по которой я не бросаю её на раскалённый асфальт.

– Скажи, что это сон, – просит Марк, но я чувствую, что сам он в это не верит. Я качаю головой, достаю всё-таки бутылку, отпиваю (со страхом) воды – вода как вода, протягиваю Марку. Тот делает пару глотков.

– Поехали домой, – говорю я. – Мне страшно.

– Да и мне не по себе. И я не уверен, что мы доедем.

– Ты всегда умел подбодрить, – усмехаюсь я, но усмешка выходит очень жалобной. В глубине души я знаю, что он прав.

Так или иначе, мы идём к метро. По дороге видим палатку с мороженым. По такой жаре к ней выстроилась нехилая очередь. Белокурая девушка с улыбкой интересуется у парня выбранным вкусом мороженого, кивает, зачерпывает из нужного отсека специальной ложкой. Шмякает ему прямо в руку тающий шарик мороженого. Парень улыбается и уходит. Мороженое течёт у него по ладони. Девушка улыбается, обслуживает следующего покупателя, шмякает ему в руку шарик. Все улыбаются.

Я отворачиваюсь.

Вход в метро почему-то закрыт. Мы идём проверить, не открыт ли другой вход – переходим дорогу один раз, потом другой. Парень в кричаще-малиновой футболке суёт мне карточку-рекламу какой-то левой фирмы со схемой метро на обороте. Я тупо пялюсь на неё, потому что привычные цвета линий перепутаны, а станции расположены в хаотичном порядке.