Директива Джэнсона - стр. 89

в этой части города. Я всего лишь сказал одно слово и получил ответ. Неужели ты полагаешь, что американский атташе может работать так быстро? – Андрос обнажил ряд острых, ровных зубов – зубов хищника. – Впрочем, на твоем месте я бы волновался не столько насчет певца, сколько насчет самой песни. Видишь ли, начальству так не терпится встретиться с тобой, потому что оно очень хочет получить от тебя кое-какие разъяснения.

– Какие разъяснения?

Андрос театрально вздохнул.

– В связи с твоей недавней деятельностью возникли определенные вопросы, требующие немедленных разъяснений. – Он пожал плечами. – Слушай, мне ничего об этом не известно. Я просто повторяю текст, который мне дали, подобно престарелому актеру в одной из наших epitheorisi, мыльных опер.

Джэнсон презрительно рассмеялся.

– Ты лжешь.

– Не груби.

– Мое бывшее руководство ни при каких обстоятельствах не доверило бы тебе подобное поручение.

– Потому что я outheros? Посторонний? Но, как и ты, я переменился. Теперь я совсем другой человек.

– Ты – другой человек? – рассмеялся Джэнсон. – Едва ли другой. Едва ли человек.

Андрос внутренне напрягся.

– Твое бывшее руководство… теперь является моим руководством.

– Опять ложь.

– Нет, не ложь. Мы, греки, люди agora, рынка. Но ведь рынка не бывает без конкуренции. Открытый рынок, свободная конкуренция, а? Эти слова постоянно на устах у ваших политиков. Наш мир сильно переменился за последнее десятилетие. Раньше конкуренция была очень острой. Теперь agora принадлежит вам одним. Вы полностью владеете рынком, продолжая называть его «свободным». – Он склонил голову набок. – Так куда податься простому человеку? Мои былые восточные клиенты открывают свои кошельки, но оттуда вылетает только полудохлая моль, да и то не всегда. Главный вопрос, который интересует их разведку, – это хватит ли предстоящей зимой топлива на отопление московских домов. Я для них стал непозволительной роскошью.

– В КГБ осталось достаточно сторонников твердой линии, которые смогли бы по достоинству оценить твои услуги.

– Какой толк от сторонников твердой линии, если у них нет твердой валюты? Пришло время решить, с кем ты, правда? По-моему, ты сам постоянно повторял мне это. И я предпочел принять сторону – какое у вас на этот счет очаровательное выражение? – длинных зеленых купюр.

– Ты всегда был на этой стороне. Деньги – единственное, чему ты хранил верность.

– Мне становится очень больно, когда ты так говоришь. – Андрос изогнул брови. – Я начинаю казаться себе дешевым.

– Андрос, какую игру ты ведешь? Ты пытаешься убедить меня в том, что состоишь в штате американской разведслужбы?

Глаза грека вспыхнули гневом и недоверием.

– Неужели ты думаешь, что я стал бы хвалиться перед своими друзьями тем, что выполняю работу для этой теплой и мягкой сверхдержавы? Ты можешь представить себе, чтобы грек хвастал такими вещами?

– А почему бы и нет? Как и подобает настоящему игроку, ты стараешься придать себе побольше значимости…

– Нет, Пол. Это сделало бы меня в глазах моих друзей americanofilos, прихвостнем дяди Сэма.

– И что в этом такого плохого?

Андрос с сожалением покачал головой.

– От других я бы еще мог ожидать подобных заблуждений. Но только не от такого умудренного опытом человека, как ты. Греческий народ ненавидит Америку не за то, что она