Дипломный спектакль. Пьесы - стр. 2
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. Ой, не могу! Такая вещь!
Врубает на полную катушку «Money» и начинает танцевать как безумный, прыгая по скамейкам, крича громче магнитофона, и выказывая отличные гимнастические навыки в совершении разного рода кульбитов. Кирилл пытается ухватить его за руку, указывая на вывески: «НЕ КРИЧАТЬ – ДОЛГО ПАДАТЬ БУДЕШЬ!» и «АВАРИЙНАЯ ЗОНА!» дабы остановить, но тот неукротим. Когда песня заканчивается, мигом успокаивается, делает музыку тише, садится на скамейку, откупоривает очередную бутылку и довольно выдыхает.
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. А-а-а-а…
КИРИЛЛ. Послушайте, вы случаем не из дурдома сбежали? Где-то здесь есть, говорят… Тут ведь аварийная зона, написано русским языком: не танцевать, не кричать, мы на балкончике, можно сказать, сидим на высоте ста метров, а вы вдруг распрыгались… на старости лет… вот грохнемся… тогда узнаете!
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. А-а-а-а… Да не переживай… Мы в детстве здесь на полную катушку балдели… вспомнилось… Сто лет в обед танцплощадка не падала, авось и сегодня не грохнется… Скажите лучше, это отчет о проделанной работе у вас, Кирилл? Нет? Али детектив пишете? На детективы нынче громадный спрос в книжной торговле. Не желаете пивка?
КИРИЛЛ. Спасибо, не желаю. Не детектив… так… обычный роман. Хотел здесь, в тиши над ним поработать, но…
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. А вы проверьте на мне, почитайте вслух. Используйте представившийся шанс! Между прочим, для всех русских классиков чтение своих произведений родным и знакомым было обычным делом. Не стесняйтесь, не надо, вон Антона Палыча тоже родственники на первых порах ругали, когда он им читал свои фельетоны, написанные в лавке… папенька даже материл в хвост и гриву! И вы потерпите, пользы ради… А-а-а-а…
КИРИЛЛ. Это черновик. Первая редакция. И я не классик, не читаю ни знакомым, ни посторонним.
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. Значит, совсем никуда не годится, коли читать не желаете.
КИРИЛЛ. Не желаю.
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. Хоть одну фразу?
КИРИЛЛ. Нет.
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. Жаль. Я бы мог дать дельный совет… а-а-а-а…
КИРИЛЛ. Это не детектив.
ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ. Значит про любовь… А-а-а-а! Возьмите всё же бутылочку, вот и орешки солёные в пакетике, отдохните, поболтаем немного. (Кирилл берёт). Не всё же время писать, надо голове дать остыть. Про любовь писать трудно, гораздо легче про неё просто так разговаривать, и вот что, заметь любопытно, говорят лучше мужчины, а пишут женщины. Нынче. Потому что они всё время про это думают. А мы что? Пришёл, увидел, победил и дальше бегом-бегом, другие дела делать. И уже совершенно невозможно писать роман о любви, находясь во влюбленном состоянии, легче книгу о плавании сочинять будучи выброшенным с корабля за борт, точно говорю. Стихи можно, но не прозу. Ничего не получится, факт. Один вред организму нанесешь. Вместо того, чтобы изливать чувства на предмет обожания, приходится растрачивать их на бумагу. Бумага-то, конечно, всё стерпит. Чего нельзя сказать о предмете обожания. А ты, Кирилл, многонько накропал, как я погляжу, трудоголик. В свободное от писательства время сантехникой зарабатываешь хлеб свой насущный?
КИРИЛЛ. Менеджером тружусь. Оформление договоров, сметы, соблюдение сроков, материалы, всё на мне. Даже в отпуск в этом году не довелось толком съездить. Лето у нас самая горячая пора. Одна знакомая предложила на море вместе рвануть, а шеф и слушать не стал, упёрся как баран и точка.