Дипломная работа - стр. 36
– Ой, как здорово! – искрюсь радостью и улыбкой, – Слу-ушай… Антон Палыч, а у меня ведь на тебя большие планы!
– Университет? – он тросточкой приподнял шляпу и изогнул весело бровь, не обидно посмеиваясь над моим щенячьим энтузиазмом.
– Как ты… а, ну да! Хм… кафедра русской литературы, а?! И всё… – выделяю голосом, – вот прямо всё по своему разумению устроить можешь!
– Хм… – Чехов задумчиво качнулся на носках, и констатировал не без нотки сожаления в голосе, – не выйдет. Образование у меня не профильное…
– Это как раз ерунда! – хватаю его за руку, готовый уговаривать, ибо Чехов… ну Чехов же! Если не он, то кто?!
– … да и сыровато в Кантонах для меня. Боюсь, как бы ухудшение не началась.
– А… ну да, тогда лучше не надо! – сникаю я, и тут же нахожу плюсы, – Ну и так хорошо! Жив, относительно здоров… это ж сколько ещё написать успеешь!
– И это тоже… – Чехов выцепил глазами очаровательную женщину лет тридцати, продефилировавшую в нескольких метрах от нас, и…
… глазками в Антон Палыча, как из корабельных орудий главного калибра!
– Да иди уже, – смеюсь, – и это тоже, да! Успеешь! Теперь – всё успеешь!
Хмыкнув, отсалютовав мысленно Чехову, и порадовался, что сценическая оратория уже закончилась, и не нужно снова подниматься, представляя очередного оратора. И…
… забавно, но только сейчас обратил внимание, что не было никаких пригласительных и фэйс-контроля, а сегрегация – вот она!
Те, которые "право имеют", на пятачке вокруг сцены, прочие – в отдалении. Само так получилось, вот ей-ей! Нет никакого разделения на "чистую" и "нечистую" публику, а поди ж ты… безо всяких городовых поделились.
– Егор Кузьмич! Егор Кузьмич! – окликнул меня кто-то запыхавшийся.
– Александр Никитич! Вальцуев, верно? – жму руку студенту.
– Вы… помните? – вид ошарашенный и взъерошенный, как у не ко времени разбуженного филина. Луп-луп глазами… и голову набок, давно не стриженную.
– До старческой деменции далеко, – искренне удивляюсь вопросу.
– А… ну да, – он справляется с волнением, – мы с товарищами…
Судорожное движение подбородком куда-то в сторону, не отпуская моей руки.
– … попали под каток репрессивного аппарата, и… вот, волчий билет, и…
– Ага, ага… и много вас? – оглядывая подтянувшихся товарищей, изрядно потрёпанных и выглядящих неважнецки.
– Пятеро, – он зачем-то оглядывается на друзей, отпуская наконец мою руку, – а вообще двадцать два человека бывших студентов прибыло.
– Только, – смущается Александр Никитич, – не могу ручаться за всех. Полагаю, не все наши товарищи готовы… хм, вновь стать студентами.
– Не страшно, – смахиваю его смущение улыбкой, – нам образованные люди край как нужны! А учиться можно будет и без отрыва от работы! Вам есть где остановиться?
Остановиться было негде, равно как и не на что…
– Не страшно! Остановитесь у меня…
– Право слово, Егор Кузьмич… – начал было Вальцуев.
– Не стесните, – перебил я, – и да – вполне удобно! Пустующих комнат у меня полно, еда здесь дёшева необыкновенно, так што в тягость не будете! Заодно и расскажете новости московские.
– Вы, кажется, по части естественных наук, – перескакиваю с темы, сбивая неуместное смущение, – так?
– Биолог… то есть, будущий биолог! – спохватывается Александр Никитич, поправляя пенсне.
– Замечательно! А ваши товарищи? Ах, почвовед… чудесно, чудесно! И химик?