Дипломатия - стр. 128
Карьера Солсбери в мире политики была предопределена и не требовала каких-то усилий. Получив образование в колледже Крайст-Черч Оксфордского университета, юный Солсбери путешествовал по империи, совершенствовал свой французский, встречался с главами государств. К 48 годам, побывав в должности министра по делам Индии, он стал министром иностранных дел в кабинете Дизраэли и сыграл важную роль на Берлинском конгрессе, в ходе которого провел большую часть повседневных переговоров. После смерти Дизраэли Солсбери принял на себя лидерство в консервативной партии и, если не считать последнего периода пребывания Гладстона у власти в 1892–1894 годах, выступал как ведущая фигура британской политики в течение последних пятнадцати лет XIX века.
Позиция Солсбери в некоторых смыслах чем-то напоминала позицию президента Буша, хотя английский политик дольше занимал высший государственный пост в своей стране. Оба человека овладели миром, ставшим меньше к тому времени, когда они пришли к власти, хотя этот факт тогда ни для одного из них не был очевиден. Оба оставили свой след тем, что знали, как обращаться с тем, что они унаследовали. Взгляды Буша на мир были сформированы холодной войной, во время которой он достиг известности и завершением которой обстоятельства вынудили его руководить на самой вершине карьеры. Солсбери набирался опыта в эпоху Пальмерстона с ее абсолютным британским превосходством в заморских территориях и непримиримым англо-русским соперничеством, причем в период его руководства страной и то, и другое подходило к концу.
Правительство Солсбери должно было биться над проблемой ослабления относительного положения Великобритании. Ее огромная экономическая мощь теперь сравнялась с силой Германии; Россия и Франция расширяли свои имперские усилия и бросали вызов Британской империи практически повсюду. Хотя Великобритания все еще была ведущей державой, ее преобладание, которым она владела в середине XIX века, постепенно спадало. Точно так же, как Буш умело приспособился к тому, чего он не предвидел, к 1890-м годам лидеры Великобритании признали необходимость подстраивать традиционную политику под неожиданные реальности.
Тучный и помятый по своим физическим данным, лорд Солсбери скорее казался олицетворением приверженности Великобритании к статус-кво, чем носителем перемен. Автор выражения «блестящая изоляция», Солсбери на первый взгляд как бы обещал придерживаться традиционной британской политики, проводя твердую линию в заморских территориях против других имперских держав и вовлекая Великобританию в континентальные альянсы только в тех случаях, когда это было бы последним средством по недопущению изменения соотношения сил со стороны какого-то агрессора. Для Солсбери островное положение Англии означало, что идеальной политикой была бы активность на морских просторах и отсутствие прочных и обязывающих связей в привычных континентальных союзах. «Мы – рыбы», – прямо заявил он по какому-то поводу.
В конечном счете Солсбери вынужден был признать, что чересчур размахнувшаяся вширь Британская империя перенапрягается под натиском России на Дальнем и Ближнем Востоке и под натиском Франции в Африке. Даже Германия втягивалась в колониальную гонку. И хотя Франция, Германия и Россия то и дело вступали в конфликт друг с другом на континенте, они всегда сталкивались с Великобританией на заморских территориях. Причиной этому было то, что Великобритания владела не только Индией, Канадой и значительной частью Африки, но и отстаивала свое господство на обширных территориях, которые по стратегическим соображениям не желала отдавать в руки другой державе, даже если та не стремилась к прямому контролю. Солсбери определял такого рода требования как «нечто вроде клеймения территории, которую в случае распада Англии никак не хотелось бы отдавать во владение какой-либо другой державе»