Дикополье. Слово Шубина - стр. 8

, сделанная из окна старой многоэтажки. Я проглотил комок страха и написал: “Круто, Алин. Ещё один Слендермен[4], только тётка. Этого мне не хватало”. В этом – конёк Алины. Вечно она находит какие-то страшилки и кидает мне, считая, что я не могу потом уснуть и шугаюсь каждой тени. А мне в этой истории не хватило финала. Или хотя бы имени загадочной леди, чтоб взять – и поверить.

Алина не ответила, а у меня дико чесались руки: хотелось испытать игру и попытаться заглушить ещё живые эмоции от потери Илюхи. Я выключил браузер и только навёл курсор на новый ярлык с “Шорохом”, как вдруг за моей спиной прозвучал голос:

– Ты того этого, самого-тамого, не балуй, ишь, слышь?

Я вскочил со стула и развернулся. На кровати сидел старик. Точнее – маленький старичок ростом с кролика. За широкой его спиной, как ведьмачий меч, торчала маленькая кирка. Седая борода закрывала половину измазанного в саже лица. Старичок смотрел на меня светлым и чистым взглядом, как будто это норма – появиться тут в моей постели.

– Ты кто? – спросил я.

– Как – кто? Горнячок. А ты кто, старичок?

– Чего это я старичок?

– А тогой-то.

Ха!

Так нелепо, что даже забавно. С места я не двигался и до конца не понимал, как действовать. Инструкцию бы…

– Ты чегой-то удивлённый такой? Прям удивительный. Сам меня позвал – сам теперь того-этого-самого.

– Когда это я вас звал?

– Ты мне подсоби для начала, а потом разговоры разговаривай.

– К… Как вам подсобить?

Я начинал припоминать. Горнячок – моя детская фантазия. Я придумал его, когда в начальной школе наш класс ездил в шахту на экскурсию. Рассказывал потом родителям о маленьком бородатом человечке, работающем на Шубина[5].

– Да как! Простым работящим способом. Подойди.

Я подошёл. Встал в боксёрскую стойку.

– Ты шо делаешь?! – спросил он строго.

– А что?

– Опусти меня. Ниже опусти. Не дело это – копателю далеко от земли находиться.

Надеюсь, Горнячок не просит меня взять его на руки и поставить на пол. Оказалось – просит. Нагленько. Вернуться, что ли, в боксёрскую стойку? Горнячок пах землёй и, наверное, углём, и несмотря на то, что уголь не имеет запаха, какие-то флюиды по воздуху носились как окаянные.

– Нет! – рявкнул Горнячок. – Не то!

– Что – не то?

– Ниже. К земле неси.

Я пошёл в спальню родителей, взял чемодан, посадил в него Горнячка и, с трудом перекатывая по ступеням, выволок на улицу. “Ниже!” – донёсся приглушённый голос. Дворовые дедушки (каюсь: так я их про себя и называл) слышали плохо и не отреагировали, разве что дедушка Валя снова со мной поздоровался.

– Куда ниже? – прошептал я. И добавил громко: – Здравствуйте!

Дедушка Валя кивнул.

– Ниже, – буркнул Горнячок.

Я вернулся в подъезд и спустился к железной двери в подвал. Горнячок тихо засмеялся. “То! То!” – в восторге повторял он. Я расстегнул молнию на чемодане. Маленький человек ловко из него вышмыгнул и сказал:

– Недостатошно глубоко, конечно, но Шубин с ним. И, к слову моему придётся: Миша велел передать, дабы завтра с утра ты удобную одежду на себя того-этого, крепко поел кашу, в идеале – местную, а также поупражнялся руками.

– Зачем? – не понял я.

– Того не ведаю. Но я приду к тебе ещё. Сам меня придумал – теперь отдувайся.

– Я не понимаю. Тебя хоть Анатолий зовут?

Горнячок увидел в земле узкую щель, хлопнул в ладоши, наступил и провалился, так и не ответив. Весело, подумал я.