Дикополье. Слово Шубина - стр. 28
“поджигатель”. Перед спуском смены поджигатель натягивал на себя побольше всякого мокрого тряпья, закутывал поплотнее голову и лез с факелом в шахту. Там он поджигал накопившийся угольный газ. Не однажды, бывало, смена находила поджигателя мёртвым и выносила его на поверхность. У шахтёров обычай был такой – если погибнет кто под землёй, его обязательно на-гора подымали, чтобы похоронить по-человечески.
Работал в те времена на донецких шахтах поджигателем некий Шубин. Лихой был человек. Никого и ничего не боялся. Только однажды полез он очередной раз в шахту поджигать газ, да и погиб там под завалом. Хозяева шахты подсчитали, что, если откапывать Шубина, то это выйдет им дорого. И стали уговаривать семью покойника вместо тела взять деньги. Семья большая была, а без кормильца на что жить? Подумали, подумали, что уж от покойника проку, да и взяли деньги. Только с тех пор и по сей день из поколения в поколение слышат шахтёры, как гремит в стенах камнями Шубин. Обозлился-де на людей. То выброс устроит, то обвал. Всё товарищей себе ищет[18]”.
– Значит, обозлился на людей, – сказал я, когда мы с Мишей снова оказались на улице Тайных Университетов. – То выброс устроит, то обвал, да, Миша? А говоришь, добрый он, помогает. Что-то ты темнишь.
– От человека зависит, будет Шубин добрым или нет, – многозначительно ответил Миша. – А нам пора. До Харцызска путь неблизкий. Будем охотиться за лисой.
– До Харцызска… Что за название такое вообще?
За пять минут до этого Мише с большим удовольствием предоставили домашний адрес студента в Харцызске. Мы прыгнули в маршрутку и отправились на вокзал. Гарантий, что Вадим Писаренко в чём-то нам поможет, не было никаких. Но попытка не пытка.
Глава 5. Нам нафига на канатный завод?
До Харцызска мы ехали в тишине. Вернее, молчали мы с Мишей (я был занят тем, что повторял про себя название “Харцызск” по буквам, медленно теряя веру, что такие слова в принципе существуют), а водитель попался тот ещё шутник. Он всю дорогу развлекал дяденек анекдотами про тёщу и пересказами выступлений Владимира Винокура.
Потом я сверлил взглядом Мишу, пытаясь пробить в нём брешь, – авось расколется и наконец-то скажет, кто он такой и откуда взялся.
Не вышло.
Миша уснул в обнимку со своим чемоданчиком. Я совсем замаялся. Хотелось приехать прямо сейчас. Мы миновали какой-то город, затем – реку и наконец-то въехали в Харцызск. По обе стороны протяжённостью в километр громоздились заводы. Слева, как я затем узнал, – Канатный, справа – Трубный.
Почему-то именно в тот момент Дикополье напомнило мне, что я – Исконный сказитель.
Балабольство водителя, ворчание мотора и расстояние до ближайшего цеха – логично, что из-за всего этого я физически не мог бы уловить хотя бы отзвуки индустриального жерла. Однако, закрыв глаза, я так ясно увидел станки – каждый в отдельности. Искры-светлячки, сваленные доски в углу. Я услышал лязг металла, гул голосов в гигантских амбарах. Там шастали стальные духи. Они поддерживали тех, кто утомился после смены, и подхватывали руки, скользящие близ вертящихся дисков.