Дикий мир. Колонисты - стр. 47
А выбирался с трудом. Находясь в полудреме, проснувшись от холода. Лежал, подтянув колени чуть не к подбородку, стараясь не выпустить крохи тепла. Спиной чувствовал, что кто-то спит рядом, и старался прижаться, греет как-никак. Так и валялся, наверное, минут десять. До того времени, когда мучения от холода и стонущих отлежанных мышц не стали невыносимыми, после чего кое-как поднялся.
Ненавижу такие пробуждения. Ложишься спать усталый и вымотанный, надеясь на то, что сон усталость снимет, а просыпаешься в еще худшем состоянии. Непривычное тело от такого сна устает, как от погрузки вагонов. Лечится это просто – временем. Через недельку в экстремальных условиях привыкаешь и начинаешь наслаждаться сном в любом месте и в любое время. И, самое главное, начинаешь отдыхать. Но вот незадача, отвыкаешь от этого быстро, и сейчас знание того, что еще пару ночей в таком режиме – и буду с утра как огурчик, меня совсем не утешало.
Окинул взглядом наше бомжевище – на месте только Костик и Егор с подругами. Вот ведь и по барабану же им. Хотя и к буржуйке ближе. Кстати, о буржуйке – интересно горячая ли, подумал я и потянулся к печке, но сразу же с шипением отдернул руку. Буржуйка была чуть ли не раскалена.
Вот дятел, все лезу не подумав, дуя на подушечки пальцев, обругал я себя. Постанывая от боли, пока никто не слышит, вылез на улицу и сразу же зажмурился. Вокруг было белым-бело, ветви деревьев клонились к земле под грузом налипшего снега. И тишина вдали звенит. А рядом звенело на холоде лезвие топора, которым Леха рубил дрова у приличных размеров костра. Я постоял минутку, привыкая к ослепляющей белизне, потом пошел к костру. Там суетился молодой парень, снимая кастрюлю с кипятком. Когда я подошел, он с ней уже умчался в вагон.
– Прикольно. Чай мутят? – проводив парня взглядом, обратился я к Лехе.
– Если бы, – тот нахмурился и глянул на меня красными от недосыпа глазами, – доктор кипятка просит, пациентов штопает.
Я уткнулся, смущенный. Смущался, правда, недолго – Леха сразу же припахал меня наполнять разные емкости снегом, чтоб его растапливать. Несколько кастрюль, алюминиевое ведро и тазик были уже изрядно подкопченными, топили, видно, давно. Снег плавился быстро, пришлось докидывать, так как воды, естественно, получалось меньше. В растапливаемой воде плавали черные точки пепла. Посчитав миссию выполненной, отставил от костра заполненные емкости и осмотрелся.
Подумав немного и собравшись с духом, хотя разум протестовал против такого издевательства, я, пока не прошел запал, быстро сбросил с себя толстовку и футболку. Оставшись по пояс голым, попросил Леху полить на меня воды и сполоснулся.
Заряд бодрости сразу получил неимоверный – по утренней дубарине долетел до нашего отсека сайгаком, уже не замечая боли. Порыскав недолго в поисках, выдернул свой рюкзак из кучи сумок и в темпе достал оттуда берцы, горку, термобелье и свой старый свитер непонятного происхождения. Все, кроме свитера, было новым, купленным как раз под это лето, в которое я собрался стать подкованным туристом. Переодевшись, во всем новом почувствовал себя немного непривычно. Ничего, пройдет. По земле поваляться, чтоб из толпы не выделяться, и нормально будет.
Измазанные в грязище и крови джинсы, толстовку и провонявшую несвежим телом футболку я убрал в полиэтиленовый пакет и сунул в рюкзак. Кроссовки убрал отдельно. На глаза попалась арафатка, и я, чуть подумав, просто намотал ее на шею в один оборот, как шарф.