Дикий инстинкт - стр. 15

И я рассказываю ей обо всем в подробностях, краснея, запинаясь, умирая от стыда.

– Так, поехали в церковь. Я должна его увидеть! Экземпляр, который свел с ума Милену Вишневскую, заслуживает того, чтобы я немедленно его увидела! Черт, детка! Ты меня поразила в самое сердце. И правда, история бомба. Ты рассказывала ее так пресно, но меня все равно пробрало. Неужели он растопил ледяную королевишну?

– Он меня едва не трахнул, – ну вот, я это сказала. Облекла в слова суровую правду о своей сущности. И мне полегчало. Всегда хорошо выплеснуть то, что в душе. Я знаю Агнешку сто лет. Она бывает беспардонной, но я всегда могу на нее положиться. Она не станет осуждать.

– Он настолько красив? Серьезно?

– Он завораживает.

Мы и правда приезжаем в церковь и Агнешка пытается добиться от отца Войтека, того самого который любезно отвез меня домой в тот злополучный день, имя священника, который исповедовал меня. Но отец Войтек уверяет – нет такого. Смуглого, красивого, высокого…

– Отродясь, дитя, не было у меня такого служителя божьего. Вы что-то перепутали.

Мы заглядываем в исповедальню. Но это ничего не дает нам, кроме алого цвета моего лица.

– Хм, глядя на твою моську сейчас, я тебе верю. Но что же все это значит? Загадка века! – восклицает Агнешка.

– Это означает, что я больше никогда не увижу того священника. Возможно, у меня были галлюцинации. Или кто-то пошутил надо мной. Или я побывала в параллельной реальности, – перечисляю все что приходит в голову, натягивая на лицо неискреннюю улыбку.

– Жаль, ужасно, – вздыхает Агнешка. – Так интересно, кто же он все-таки такой-то.

– Ага, особенно то, что после такого «приключения» гореть мне в аду.

– Не выдумывай. Что плохого ты сделала? Мы не властны над плотью своей, – важно произносит Агнешка.

– Это неправильно. И не говори так, ты меня смущаешь! Мне и так тошно…

– Прекрати заниматься самоедством. Самые вкусные вещи в этом мире, те, что неправильные. Разве нет?

– Ты права, – вздыхаю.

– Ну ладно, хорош грустить, пора на вечеринку!

Зря я надела кружево, в смысле, то чёрное платье, что помогла мне выбрать Агнешка. Я чувствовала себя в нём так, словно на мне вообще ничего кроме нижнего белья не было одето. Хотя я люблю эпатажную одежду, но сильно открытые вещи крайне редко попадают в мой гардероб. Частично из-за строгого отца. Но и из-за моего собственного нежелания оголяться. В Варшаве папа всегда контролирует мой гардероб, но каникулы всегда были моментом, когда я могла немного расслабиться. Наверное, поэтому решилась на это платье. А может всему виной чертов священник, разбудивший во мне непостижимое томление…

Дом, в котором устраивалась вечеринка, был очень богатым и столь же безвкусным. Потолки покрыты фресками, разрисованные крылатыми пухлощекими купидончики. Дорогие обои, мебель из красного дерева, хрустальные люстры, картины в позолоченных рамах.

Короче, интерьер не очень подходил для молодежной тусовки, а сам хозяин был просто ребенком, лет семнадцати. Он подошел к нам поздороваться, но я так и не расслышала его имени – заиграла рок-группа. Мы вышли в сад, где проходило основное веселье.

Музыканты расположились посреди бархатно‑зеленой лужайки и развлекали гостей то мелодично‑томными, то оглушающе-крикливыми композициями.

Тут же располагался приличных размеров бассейн, в котором уже вовсю плескались гости.