Дикий американец - стр. 28
Последний вариант казался Толстому наиболее желательным и правдоподобным. То, что Крузенштерн может не принять его подвига или счесть воинским преступлением, как всякая обыденность, казалось ему абсурдом.
Маленькая "Надежда" качалась против большой "Виргинии" как Давид против Голиафа. И Толстой, как новый Давил, похаживал по палубе с ножом за голенищем, в наброшенном на плечи сюртуке. Корабли остановились так близко, что моряки, столпившиеся у бортов с обеих сторон, могли видеть друг друга в лицо и переговариваться.
– Асей, слышь, Асей, продай юбку бабе моей! – кричал с борта "Надежды" молоденький матрос, чуть не переваливаясь за борт от усердия.
– I say, русский медведь, продай шубу! – отвечал английский остряк с "Виргинии".
Моряки не понимали друг друга, но были вполне довольны. С обеих сторон раздавался дружный гогот.
На "Виргинии" ударили в барабан. Солдаты с ружьями на плече выстроились на палубе, канониры с дымящимися фитилями заняли места перед орудиями.
– Всем, кроме вахты, покинуть палубу, приготовить гребное судно к спуску, – скомандовал Крузенштерн, рассматривая палубу "Виргинии" в трубу. Затем он захлопнул трубу и с улыбкой обратился к Левенштерну:
– Отставить шлюпку. Лейтенант, прикажите накрывать на стол. Все лучшее, с французскими винами. И приготовьте подарки: варенье, клюкву, что-нибудь a la russe.
Ныряя между волнами, английская лодка прижалась к борту "Надежды", и из неё с медвежьей ловкостью вскарабкался наверх грузный и немолодой офицер. Пока русские матросы с энтузиазмом подымали из шлюпки две бочки с ромом, капитан англичанина поправил шляпу, одернул мундир и быстрым шагом направился к Крузенштерну. В этот самый момент наперерез ему из-за грот-мачты шагнула неожиданная фигура в алой рубахе, черном галстухе, с двумя пистолетами за кушаком.
– Sir! – сказал Толстой, взяв англичанина за руку и глядя ему прямо в глаза.
– Sir? – недоуменно поднял брови англичанин и сердечно пожал руку графа обеими руками.
– Господа, позвольте вам представить моего старого друга капитана Бересфорда, с коим я служил в королевском флоте и совершал поход в Индию. Glad to meet you, old man! – объявил Крузенштерн.
Деликатно отодвинув странного русского в красной рубахе (который, впрочем, не вызвал у него ни малейшего удивления), англичан шагнул навстречу Крузенштерну, пожал ему руку и даже похлопал по плечу, что на русском языке жестов означало примерно полчаса жарких объятий и поцелуев.
– Glad to meet you, Adam, – заговорил Бересфорд громким, сиплым голосом, предназначенным для выкрикивания команд и перекрикивания волн. – Крейсируя у побережья, я получил извещение о вашем беспримерном походе от командира корабля "Антилопа" сэра Сиднея Смита. Испытывая к вам беспредельное уважение, мой старый друг, я решил нагнать корабль "Nadezda", снабдить его двумя анкерками рома и лоцманом для прохождения прибрежных островов. Но, дорогой Адам, отчего вы так упорно избегали встречи с фрегатом "Виргиния"?
– Береженого Бог бережет, – по-русски отвечал Крузенштерн.
Оба рассмеялись и ещё раз похлопали друг друга по плечам.
"О, эти русские, -" подумал при этом Бересфорд.
"Знаю я вас, -" подумал Крузенштерн.
Ещё за несколько миль до берега навстречу стали попадаться корабли под английским, американским, голландским и иными флагами. Один из них, небольшая, перекошенная, замшелая и притопленная купеческая шхуна с поломанной мачтой, показался необитаемым, брошенным людьми перед затоплением. Путешественник вглядывались в уродливый корабль с болезненным любопытством, как юный щёголь разглядывает на улице увечного старика, невольно думая при этом: "Неужели и я буду такой?"