Дикие пчелы - стр. 39
– Не пробовали, завтра испробуем.
– Цыц ты, щанок! – рыкнул Петр. – Не слушайте его, кета на червя не берется. Это особая рыба. Ее надо крючить, бить острогами аль такой заездок строить.
– Петьша, Ромка, давайте нынешний улов весь им отдадим?
– Э-э, ты чего это чужим добром распоряжаешься? – вскочил на свои длинные ноги Роман.
– Это не наше с тобой добро, а божий дар. Один оставайся здесь, один дуй за конем, да Хомина прихватите, будете возить рыбу, пока наших нет. Ну, Петьша?
– Пусть возят, а ты нишкни, Журавушка! Двое сказали – третий согласись.
И пошло дело. Ведь побратимы просто ленились часто трясти мордушу, хотя у бердышей стеной стояла кета. Теперь ее трясли через десяток минут, не успевали руки отогревать. Гора рыбы росла. Хохотал Устин, улыбался Петр, хмурился Журавушка, будто свое, кровное отдавал. Только тихо вздыхал да поджимал свои тонкие губы. Но против побратимов не пошел. Сдался.
Хомин и Коваль пригнали два рыдвана. Загрузили и повезли в Ивайловку. Хомин даже помогал коню сдернуть воз с места.
Ивайловцы ошалели от счастья. К утру снова вернулись. Еще нагрузили по телеге. Теперь будут хоть рыбой сыты.
– Я скажу отцам, – не выдержал Журавушка.
– Спытай. За предательство два раза в речке обмакнем, а один раз вытащим, и быть тебе утопшим.
К берегу на лодке пристали Арсе, Бельды и Календзюга. Поздоровались и тоже начали греть руки.
– Много рыба лови! Хорошо лови, куда столько девай?
– Вона, бедолагам отдаем. Себе еще наловим, – ответил Устин.
– Хорошо делай, наша тоже буду им давай, рыба есть – помирай не буду.
– Это тебе такое хорошо говорить, Арсе, русские на одной рыбе не проживут. Им к рыбе еще и хлеб нужен.
– Все равно, – не сдавался Арсе, – буду рыба, буду живи.
– Когда позовешь на крестины, Арсе? – спросил, улыбаясь, Устин.
– Скоро позову, совсем скоро, – ответил Арсе и тоже улыбнулся. – Наша поехала.
– Вот видишь, Ромашка, все хотят помочь русским, а ты рыбу пожалел, будто она перестанет идти в нашу мордушу.
– Ладно, не гундось, раз сказали, и будя. Вона уже светает.
Среди ночи со стороны стойбища аборигенов заливисто забрехали собаки.
– Можно и передохнуть. Садись к костру, Валера, пообсохни. Застудишься. Хватит вам эту рыбу возить целый день… – Устин зашел на сходни, глянул на мордушу, есть ли рыба, и тут же подался назад, чуть со сходней не слетел. – Петьша! Петьша, сюда, все сюда, здесь водяные вместо рыбы.
Парни забежали на сходни. Петр тихо сказал:
– Это утопленники. Несите крючья, будем доставать.
Достали первого утопленника. Устин закричал:
– Батюшки, ить это баба Арсе! Гля, горлянка перерезана!
Вторым был Календзюга, третьим Бельды.
– Когда же это их успели убить? – тихо сказал Журавушка, потрясенный увиденным.
– Не скули, пади на коня и скачи в деревню, зови отцов! – приказал Устин. Он уже пришел в себя.
Скоро в деревне загудело било: Журавушка полошил народ. Застучали копыта по дороге, прискакали наставник, его братья и еще с десяток мужиков. У Степана Бережнова брови насуплены, в глазах метался огонь. Он спрыгнул с коня, бросил взгляд на трупы, затем на Шишканова, спросил:
– А этот что здесь?
– Он тоже рыбу ловит, – замялся Устин.
– Заарестовать. Увести в деревню – и в амбар.
– Но…
– Без «но», потом все рассудим. Исак Ксенофонтович, веди под ружьем. Понаехали тут разные и начали воду мутить.