Дикая жизнь - стр. 24

– Что ты ему наговорила, чтобы вытянуть из него такое?

– Просто сказала: он тебе нравится.

– Но ведь это значит, что ты буквально вынудила его на ответные чувства.

– Вынудила – Бена Капальди? Ты серьезно?

– Я тебе вообще-то не разрешала. Я сама еще не знаю, нравится он мне или нет, – я чищу зубы и от возмущения пачкаю пеной пижамную кофту.

– Конечно, нравится, – у Холли довольный вид, но тут она замечает, что на нас обратила внимание Лу, до недавнего времени что-то писавшая на кровати. – Чего уставилась?

– На тебя смотрю.

– Даже не мечтай.

– Ты тоже, – говорит Лу. Вид у нее скучающий, а не испуганный и не смущенный.

– Не обращай внимания, – говорю я ей. – Просто она вот такая.

Холли третирует всех новеньких, для них у нее действует презумпция неприязни. Пусть сначала докажут, что их есть за что любить. Попрыгают через невидимые обручи.

– Да, я заметила, – отзывается Лу. Она невозмутимо опускает голову и продолжает писать.

– Кто что выбрал для сочинения по мифам? – спрашивает Энни.

– Без понятия, – бубнит Холли.

– Икара, – это я.

– Персефону, – это Лу.

– А я собиралась писать про Минотавра, а потом вспомнила динозавра, и не могу решить, которого из них взять, – объявляет Энни и грызет зеленую резиновую вставку карандаша.

На минуту становится очень тихо: мы не верим своим ушам. Холли подводит итог ухмылочкой.

– Вот только они не из мифов, – говорит Лу.

– Ну ладно, из мифологии, – соглашается Энни с таким видом, будто Лу придирается или вдается в тонкости. – Без разницы.

– Она считает, что они были на самом деле, дебилка, – вмешивается Холли.

– Очень смешно, – фыркает Энни.

– Ты что, не помнишь – эволюция, и все такое? – спрашиваю я.

– Так то обезьяны, глупая!

– А как же экскурсии в музей, все эти кости? – возражает Элайза. – Нет, ну ты вспомни.

– Так это воссозданные мифические существа, – с преувеличенным терпением втолковывает Энни. – А вы что думали, дурочки? Что «Парк юрского периода» был на самом деле? Очнитесь и посмотрите правде в глаза.

Она так возмущена, что все взрываются. Мы буквально заходимся от хохота. Даже Лу улыбается, хоть и еле-еле.

Энни продолжает негодовать:

– Ну что? Что тут смешного? Говорят, башню срывает только на четвертой неделе… ну чего вы? – И тут ее тоже разбирает смех. – Что такое? И у меня крыша поехала?

Каждый раз, когда мы умолкаем, смех снова прорывается наружу, и мы опять ржем.

Нет ничего лучше здорового смеха, когда надо на время отвлечься от догадок насчет Бена.

понедельник, 15 октября

Моя первая почта – письма от Дэна, Эстель и Джейни. Бесценно. Я пообещала Джейни, что сниму здесь фильм, который ее рассмешит. Рехнулась? Но я уже решила, о чем он будет, этот фильм. Выбрала тему. Убью одним выстрелом двух зайцев. Только снимать придется долго, так что надо начать пораньше.

Холли заметила на моих письмах французские марки, и в ней взыграло любопытство. Но я ей ничего не скажу, не дождется.

Судя по письму Дэна, у него все в порядке. Вдобавок Эстель не спускает с него глаз ради меня (и ради самой себя), и сообщает, что во французской семье, в которой живет Дэн, есть не только Анри, но и трое его младших братьев и сестер, так что Дэн попал в самую гущу семейных дел – как раз то, что надо. Мать Анри он поразил тем, что разбирается в еде и немного умеет готовить. А Анри устраивает себе пробежки, как Дэн. В общем, вздыхаю с облегчением и успокаиваюсь.