Дикая - стр. 31
- Свой дом будет, хозяйкой в нем будешь. Алексею и сорока еще нет, работящий. В достатке живет.
Стало на мгновение страшно. Разве можно так? Просто отдать человека в жены без спроса?
И еще хуже вопрос. Как я могу отказаться? Что я могу сделать? Кто мне сможет помочь? Разве смогу сбежать как Дуняша? Я же не такая смелая как она, я боюсь шагу сделать за пределы нашего леса.
В глазах было сухо, даже жгло. Слез не было. Протест поднимался во мне как цунами, но я контролировала его каждую секунду. Я все еще до конца не верила, что эта новость может быть правдой.
- Почему не Анфиса? - глупо спросила я.
Сестра метнула в меня странный взгляд и опять отвернулась. Вела она себя крайне необычно. Уж не была ли она в него влюблена? По возрасту он подходит ей больше, чем мне.
- Ему ты приглянулась, - отрезал отец.
Прекрасное объяснение. Он обратил на меня внимание, пришел к родителям, и они решили “а, пускай, почему бы и нет”. Или..?
Прищурив глаза, я все-таки осмелилась показать негодование на своем лице.
- Что он пообещал вам за меня?
Серые глаза гневно сверкнули.
- Сбавь тон. Ты живешь в моем доме. Мы всего лишь хотим о тебе позаботиться, чтобы ты не превратилась в старую деву, как твоя никчемная сестра.
Анфиса вспыхнула и с грохотом швырнула тарелки в таз. Хлопнув дверью, вышла в сени. Отец даже бровью не повел.
- Что он пообещал вам? - яростно прошептала я, повторив свой вопрос.
- Сорок овец и двенадцать мешков муки, - спокойно ответил он.
Как будто это был обыкновенный разговор о погоде.
На моем лице отразился весь спектр эмоций, от возмущения до презрения.
- Тебе достанется куда намного больше. Подумай о своем будущем. Колчин действительно не самый худший вариант. И, Стефания, это не обсуждается.
В последнем предложении послышалась угроза. Это все было правдой, никто не шутил.
А слезы все-таки застлали мои глаза. Вскочив с места, я оттолкнула от себя кружку с чаем, которую уже, оказывается, успела поставить до этого Анфиса. На белоснежной, мною выстиранной скатерти, разлилось грязное пятно.
- Стефания! - зычно гаркнул отец.
- Оставь, - буркнула мать. - Пусть переживет новость. Никуда она не денется.
Выбежав из дома, я была готова броситься куда глаза глядят, но недавний эпизод с медведем слишком ярко всплыл в моей памяти. Только не в ту сторону.
Хочу к Никите. Уткнуться в его плечо и отчаянно плакать. Он успокоит меня, я знаю. В его объятиях всегда уютно и тепло. Он моя спасительная гавань. Я должна бежать к нему прямо сейчас.
Ноги в кроссовках опять болели, так всегда бывало, если я переходила на бег. Но я не останавливалась. Летела что есть мочи прочь из дома, прочь от их ужасной новости.
Меня продали за овец и муку! Какой кошмар!
Кому расскажешь - не поверят. Только Никита...
Смахивая брызнувшие слезы, я мчалась и мчалась, пока не оказалась у двора Алешиных. На улице стемнело. Ноги гудели, а пальцы болезненно сжались от боли.
Свет в их дворе и доме уже не горел. Дед Савва рано ложился спать, а Никита, возможно, торчал перед ноутбуком в своей комнате. Мой торопливый побег из дома за утешениями друга был бессмысленным. До второго этажа, где он, наверняка, сейчас валяется в своей кровати, я не долезу, лазаю плохо. Да и овчарка будет лаять, разбудит Савву. Даже во двор бесшумно не попасть.