Дикая птица - стр. 3
– Я говорю правду! Что-то случилось со мной! С моей памятью! А ты обращаешься со мной так, как будто я последняя… злодейка!
Юноша наградил Рогнеду долгим колким взглядом, недоверчиво скольязщим по её встревоженному лицу. Она не знала, что он увидел, но взгляд немного смягчился, в нём промелькнуло сомнение.
– Хочешь сказать, что ты всё позабыла? – впрочем, холод из голоса никуда не делся. – И не помнишь, кто я?
– Я даже не помню, кто я!
Юноша направился к Рогнеде, и она испуганно попятилась. Но юноша не остановился. Она отступала, пока не коснулась спиной холодного камня. Его ладонь впечаталась в стену у самого лица, и Рогнеда сжалась от страха, но не отвела взгляд. Юноша навис над ней, подобно хищнику, загнавшему наконец свою добычу в угол. Его лицо расколола пополам кривая улыбка. Словно он был рад видеть её такой… беспомощной.
«Ужасный человек…» – подумала Рогнеда, прижимая руки к груди, в тщетной попытке сдержать разогнавшееся сердце.
Юноша открыл было рот, но тут дверь распахнулась. Он молнией отскочил в сторону, вмиг оказавшись в противоположном углу комнаты.
– Рогнеда, солнце очей моих! Царица моего сердца! – к Рогнеде подлетел высокий мужчина в летах. В тёмной бороде и на висках вилась седина, на широких плечах, на расшитом золотом кафтане лежал алый плащ, голову венчал золотой обруч. Неужто царь? Зелёные глаза, окруженные трещинками морщин, смотрели с беспокойством и сочувствием.
Мужчина схватил Рогнеду за руки, заставив ещё сильнее вжаться в стену. Нос защекотал сладкий аромат мёда.
– Мне сказали, что ты лишилась чувств, луна моя, – он принялся осыпать влажными поцелуями её пальцы. – Скажи, как ты, родная? Тотчас прикажу прислать знахаря, а коли прикажешь – чародея, лучшего из Журавлей тебе вызову. Солнце моё, не смею надеяться, но может ли быть это от того, что ты в положении?
– Я в положении? – испуганно воскликнула Рогнеда, высвобождаясь из цепких рук царя. Ноги подогнулись, и пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.
– Я лишь предположил, звезда моя…
– Она ничего не помнит, – вмешался юноша. – Память отшибло напрочь.
– Дарен, сынок, что ты такое говоришь? – царь неловко рассмеялся, переводя взгляд с Дарена на Рогнеду и обратно. – Не шутка ли?
– Похоже, не шутка, отец, – Дарен скрестил руки на груди и отвернулся.
– Рогнеда, милая… – царь погладил её по щеке. – Ты и правда позабыла меня? Твоего возлюбленного Радомира? Твоего царя и повелителя?
Рогнеда слабо покачала головой, не зная, как быть. Больше всего на свете она хотела сбежать отсюда. Хоть Радомир, в отличие от Дарена, казался дружелюбным, всё её существо сжималось от страха, кричало об опасности, молило о спасении.
– О, любовь моя… – Радомир припал губами к её ладони. От прикосновения его губ по телу прокатилась волна отвращения, и Рогнеда едва сдержалась, чтобы не отдёрнуть руку.
– О, боги, оставьте эти неуместные нежности! – скривился Дарен. – Думаешь, твои поцелуи вернут ей память? Но может, и к лучшему, что эта ведьма наконец сбрендила…
Радомир повернулся к Дарену так стремительно, что Рогнеда вскрикнула от неожиданности.
– Не смей так говорить о моей невесте! – прогрохотал он, наставляя на Дарена палец с тяжёлым золотым перстнем, а затем указал им на дверь. – Выметайся вон, щенок!
– Нет! – не зная почему, Рогнеда попыталась задержать Дарена, потянулась, чтобы ухватить его за рукав, но он стоял недосягаемо далеко. Ей было страшно оставаться наедине с Радомиром. В отличие от Дарена, Радомир, похоже, любил её, но эта любовь заставляла сердце сжиматься в страхе больше, чем колкие взгляды Дарена.