Дикая любовь - стр. 7
– Я не она, – отвечаю, продолжая отходить.
– Знаю, Канги уже всем рассказал. Но я не против и с тобой подружиться, – и продолжает напирать, подходя почти вплотную и едва не касаясь своей голой грудью моей, к счастью, уже одетой груди.
– Чуа, вот ты где, – неожиданно раздается еще один мужской голос позади меня.
Я вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Еще один индеец. Тоже высокий, но более жилистый, чем первый. Чуть моложе, длинные волосы распущены и только по бокам заплетено по две тоненькие косички.
– Одэкота, чего тебе надо? Зачем пришел сюда? – говорит, скривившись Чуа.
– Увидел, как ты крадешься, и понял, что замышляет какую-то гадость, – отвечает второй индеец, подбадривающе мне улыбаясь.
Но я улыбаться не спешу. Я их обоих не знаю. Мало ли, вдруг, это просто спектакль, разыгранный специально для меня. Как в американских фильмах. Хороший коп и плохой коп.
– Смотри, какая настороженная, – кивает в мою сторону Чуа. – Подозреваешь нас в чем-то? Оскорбить хочешь?
– Ничего такого она не хочет, – вмешивается тот, кого назвали Одэкота. – Шел бы ты, Чуа. Я сам провожу Кижикои.
– Я не она, – отвечаю теперь уже второму мужчине.
– Я знаю, но своего имени у тебя пока что нет, а называть тебя как-то надо, – спокойно объясняет мне Одэкота, на секунду согрев светом теплых карих глаз. – Пойдем.
И легонько подталкивает меня за плечи к девушкам, которые уже помылись и сейчас болтают о чем-то на берегу, только слегка прикрыв обнаженные тела одеждой. При нашем появлении, они замолкают и провожают недобрыми взглядами, особенно та, которая прицепилась ко мне сразу, как только я пришла к реке.
– Кто та девушка, которая сидит на берегу и сейчас смотрит на меня так, словно хочет напиться моей крови? – тихонько спрашиваю Одэкота.
Молодой мужчина усмехается и отвечает:
– У тебя цепкий ум, сразу видишь людей насквозь. Ее зовут Муэта.
– Она ведь не была близка… с умершей?
– Нет, они враждовали, но Муэта побаивалась вспыльчивую и яростную в своей вражде Кижикои, поэтому в открытую ничего не смела говорить, а вот за спиной, позволяла себе всякие мелкие гадости.
– А можно еще вопрос?
– Давай, – мужчина еще шире улыбается.
– Чем девушки намазываются? Мне ничего такого не дали.
– Это специальный жир и травы, чтобы открытая кожа не мерзла на ветру и холоде. У меня есть. На, возьми, – Одэкота отстегивает с пояса что-то вроде тканевого мешка, проворно просовывает туда руку, достает небольшую глиняную банку и протягивает мне. – Бери. Как намажешь кожу – вернешь.
– Спасибо, – говорю, взяв аккуратно банку так, чтобы не коснуться ненароком пальцев мужчины.
– За что? – спрашивает удивленно.
– За то, что помогаешь мне.
– Я рад помочь, – отвечает и пытливо смотрит мне в глаза, словно хочет рассмотреть душу.
– Я, пожалуй, пойду. Вон Нита машет мне рукой. Увидимся еще.
Одэкота кивает, и я ухожу не оглядываясь.
– А ты молодец, – хитро усмехается Нита удивительно белозубой, как для ее почтенного возраста, улыбкой.
– Почему? – не сдержавшись, улыбаюсь ей в ответ.
– Заводишь хорошие знакомства. Это правильно. Одной не выжить в наших суровых краях. Устала?
– Есть немного, – нехотя признаюсь.
– Пойдем, познакомишься со своим вигвамом, – видя, что я не понимаю, Нита объясняет, – Канги, твой отец, уже пришел в себя и готов принять новую дочь в семью. Потом поешь, и я принесу тебе особое питье для церемонии МедУ.