Дикарь - стр. 4
Слава богу, у меня есть деньги. А предложенная мной сумма для Степановны целое состояние. У неё тепло, топится печь, есть еда и где помыться. Вымыв руки, с жадностью грызу хлеб и, упав на кровать с косым десятком подушек, благодарю всевышнего за то, что всё ещё жива.
Не могу пошевелиться. Я выпью молока и просплю до утра. Надо закрыться в выделенной мне комнате. Рада, что Степановна сама готовит еду и ванну, потому что я не могу даже пальцем пошевелить. Всё тело горит после мороза.
Слышу, как скрипит дверь. Стук, тяжелые шаги. Степановна кого-то приветствует, а дальше... Дальше я хочу схватить кочергу и выбежать в сени.
— Чужачка здесь?
— Ага, — слышится скрип, будто кто-то давит на стол. — Доползла.
Как быстро добрался, сволочь. Он говорит что-то ещё. Степановна хохочет. Такое чувство, что она замешивает тесто. Пахнет дрожжами. А значит, утром будет свежая выпечка.
Но главное, что я слышу его голос. Один раз общалась, а запомню паскуду на всю оставшуюся жизнь. Ползу к двери. Оглядевшись, тянусь за ручкой от швабры, как же удачно её здесь оставили. Видимо, предыдущие гости подпирали ею дверь. Замка-то нет.
— Убью! — Кидаюсь на дикаря.
— Смотри-ка, живая, думал, не дойдешь, — усмехается.
На этот раз одетый. Ненавижу, а ещё почему-то хорошо помню, как эта дубленка смотрится на нем без ничего.
— Это хорошо, Барби. Опыт — это всегда хорошо! Ты смогла!
— Я тебе сейчас покажу опыт! Да я тебя! Меня чуть не сожрали волки! А ещё мужики местные надругаться, поиметь хотели в грубой форме! Да я колени до сих пор разогнуть не могу! Они как каменные! Тварь!
— Если бы ты встретила волков, тебя бы здесь не было.
Кидаюсь на него по новой. Степановна бросает тесто и ловит меня за руки. Обзывает окаянной и болезной, просит остановиться. Перемазывает в муке. А я смотрю на него и снова дёргаюсь. Глаза в глаза, зубы сводит аж до оскомины.
Дикарь, вошедший в комнату, занимает собой половину помещения. Ровно такого же объёма моя к нему ненависть. Но биться с ним не смогу. Не сейчас. Надо поднакопить силы. Потом мстить.
— Скотина! — отпихнув Степановну, ползу обратно, к своей комнате.
Сил хватает только для того, чтобы схватиться за косяк. Буравлю этого гада взглядом полным вражды и презрения. На хрена он сюда припёрся? Что ему нужно? Валил бы в свою баню! Домываться! Не-на-ви-жу!
Взглянув на меня ещё раз, дикарь спокойно прощается с хозяйкой.
— Доброй ночи, Степановна. Дрова привезу завтра. Как обещал.
Зло смотрю на захлопнувшуюся дверь. Вернуться в свою комнату не могу. Аж голова кружится. И качает. И пальцы. Пальцы ног… Я их не чувствую. Надо растереть, но я не в состоянии.
А Степановна смеётся.
— Что вас, — пауза на передых, — так развеселило?! — выталкиваю слова, как будто ножом ковыряю застрявшую в бутылке пробку.
— Надо же. Притащился проверить. Видать, понравилась.
— Кому? Кто? — истошно пищу, съезжаю по косяку на пол и, плюхнувшись на попу, широко расставляю ноги.
Ко мне подбегает пушистый кот, начинает тереться, задрав хвост. Перепрыгивает мои ноги туда-сюда.
— Дикарю нашему. Михайлову.
— Чего?!
— Да он сроду сюда не приезжал просто так.
— Боится, что в тюрьму его посадят за убийство моё, вот и прискакал. Он меня на мороз выкинул. — Оборачиваюсь, печалясь, что хлеб и молоко остались в комнате, а кот тем временем трётся активнее.