Дикарь королевских кровей - стр. 7
Больше всего мне хотелось выйти, закрыть за собой дверь и замуровать её, намертво срастив полотно с косяком. Но назначение было выдано и принято под роспись. А чтобы отказаться, следовало подать прошение Совету и указать вескую причину. И того, что подопечный невоспитанный мужлан, было явно мало.
Да и кто меня отпустит? В Совете Магов прекрасно понимали, что творят и куда отправляют такую несчастную и, как выяснилось, невезучую меня.
С трудом расправив плечи, я проследовала к столу. Мантию, поразмыслив, снимать не стала. Подвинула стул, села, налила себе чашку чаю – благо приборов тут было чуть больше, чем требовалось одному человеку.
– Ну, – отодрав себе очередной кусок мяса, приступил к «собеседованию» дикарь, – рассказывай!
– Что рассказывать? – уточнила я, устраиваясь на самом краешке стула.
– Кто такая, за что наказали, какой срок назначили? – охотно пояснил кронпринц, обгрызая рёбрышко.
Скривившись, я поспешно отвела взгляд и приступила к разъяснениям, пообещав себе быть максимально спокойной и терпеливой.
– Я Алессандра тил Гранион, вторая дочь герцога Граньонского, ученица архимага Эризонта. Но вы можете обращаться ко мне просто магианна Алессандра или леди Алессандра.
– Алька то есть, – кивнул дикарь, на взлёте обрывая мои благие намеренья.
– Алессандра, – прошипела я гадюкой.
– Да ты не нервничай, я запомнил, – ухмыльнулся принц. – Дальше давай.
Я поглубже вдохнула, выдохнула, посчитала про себя до десяти, трижды повторила трудно выговариваемое заклинание завивки и только после этого продолжила:
– Верховный Совет Магов посчитал, что после столь долгого отсутствия вам понадобится консультант…
– Это они что, боятся, что я в собственном замке заблужусь? – рассмеялся Джервальт.
– Скорее, что вы запамятовали некоторые незначительные детали дворцового этикета, – с язвительной улыбкой пояснила я.
– Ах! – Джервальт радостно оскалился. – Этикет!
Сказал и вгрызся в несчастное рёбрышко с остервенением, достойным самого голодного волка. Таким, что я вздрогнула, едва не расплескав чай.
Но тут же собралась и, изобличающе ткнув пальцем, сообщила:
– Речь вот об этом, например. Такие манеры неприемлемы.
– Да ладно? – делано изумился его высочество.
Обгрызенное рёбрышко тут же улетело куда-то за спину, а Джервальт подхватил уже ножку. Мясистую, сочную, с подрумяненной корочкой и крупицами измельчённых трав.
Как следовало поступить урождённой леди, которой поручили превратить дикаря в человека? Правильно – сделать замечание! И я уже открыла рот, чтобы сказать о недопустимости, как в тишине, затопившей покои, прозвучало громогласное:
– Р-р-р!
Собственный желудок. Предатель! Вспомнил, что за весь день – от нервов – я съела всего пару листиков салата, и возмутился.
Небритый дикарь замер на мгновение, а потом… Джервальт не засмеялся – он заржал!
Этот смех был вторым поводом для замечания – благородные мужчины необузданным жеребцам не подражают, особенно в присутствии дамы. Только указать на нарушение этикета я не смогла. Волна стыда накрыла с головой и сдавила горло, не позволяя произнести ни звука. Вернее, это я онемела, а вот желудок…
– Р-р-р! – повторил этот мелкий некормленный негодяй.
Удивительно, но, невзирая на смех, от которого дрожали стёкла, второй голодный рык Джервальт тоже расслышал. Теперь по его щекам покатились слёзы, а меня посетило уже знакомое желание сбежать.