Дихроя. Дневники тибетских странствий - стр. 25
– Что с ним? – спросил востоковед, хмуро глядя на Ешея исподлобья.
– Похоже, дело в высокогорье, воздух тут скупой. Бывает такое со многими, но он чего-то прямо белый весь… Думал, может, захочешь навестить, мало ли что…
Последняя фраза – про «мало ли что» – заставила Цыбикова вздрогнуть. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что столь долгая дорога способна не просто доставить изрядные неудобства путникам, но и лишить жизни кого-то из паломников.
– Да, схожу прямо сейчас, – кивнул Гомбожаб. – Спасибо, что рассказал…
Ешей кивнул и вышел из палатки. Цыбиков глянул в походную кружку – отвара там было уже буквально на пару глотков. Залпом допив остатки, Гомбожаб поднялся и отправился в палатку к Дашию.
Снаружи царила вечерняя прохлада. Согреваемый теплом, которое дарил чудесный отвар, Гомбожаб прошел мимо костра, у которого спали верблюды и грелись дозорные. Пахло похлебкой и подгоревшим варевом. Один из дозорных был занят чисткой револьвера, второй откровенно скучал. Завидев Гомбожаба, он кивнул ему, и востоковед ответил тем же.
«Пока судьба миловала, но мало ли, что может поджидать в ночи…», – бросив взгляд поверх палаток, подумал Гомбожаб.
Сказать по правде, он в детстве дико боялся темноты, и пусть с годами страх немного ослаб, все равно оставалось некоторое беспокойство.
«А здесь, посреди горного плато, мы беззащитны даже для ветра… что уж говорить о дурных людях?»
Чэшой заверял, что местность тут безопасная, однако Ешей, на правах более опытного путешественника, говорил ровно обратное.
«Ладно, будем готовиться к худшему, но верить в лучшее», – решил Цыбиков и нырнул внутрь серой палатки Дашия.
– А, Гомбожаб, – увидев, кто к нему явился, слабо улыбнулся больной.
Он, бледный, лежал под теплым одеялом из овечьей шерсти, но трясся так, будто только что голышом окунулся в бочку с ледяной водой.
– Что с тобой, Даший? – спросил Цыбиков.
– Минду6, – с прежней улыбкой ответил больной. – Кажется, помираю…
– Ну, будет тебе! – нахмурился Гомбожаб. – Это ты сам так решил? Или мемба7 сказал?
– Сам… мембу жду только, они все заняты другими, которые посерьезней болеют – лихорадкой там или чем еще… Хотя у меня как бы все сразу. Но хуже всего – голова, и надышаться никак не могу…
– Ешей говорит, с непривычки такое бывает, мы же все выше поднимаемся с каждым днем, – заметил Цыбиков, желая приободрить спутника. – Так что не хорони себя раньше положенного.
– Не хороню я… не хороню! Просто никогда так паршиво не было, Гомбожаб, – угрюмо сказал Даший.
Улыбка слетела с его лица, как если бы ее и не было, и это будто бы разом состарило беднягу лет на пять.
– Ты знаешь, а я ведь уже пытался попасть в Лхасу, – пробормотал он чуть слышно. – Три года назад доехал до Лабранга уже, но на прошение мое Чжамьян-шанб ответил «нет». И на три года вопрос этот закрыл для меня. Как я тогда расстроился… не могу словами описать. И вот три года вышли, в феврале мы побывали в Лабранге, у ламы, и лама на сей раз дозволил мне поехать. Но, видишь, как все получилось…
– Ты обязательно доедешь, Даший.
– А даже если и не доеду, ничего, – неожиданно сказал бедняга. – Значит, это мне и было предначертано.
Цыбиков хотел сказать что-то еще, когда от входа в палатку донеслось:
– Доброго здравия, больной! Гомбожаб…
Цыбиков обернулся – это был лекарь Бадара. Чинно кивнув ему, Гомбожаб отступил от Дашия, чтобы не мешать. Врачеватель опустился на землю рядом с больным и спросил: