Диего. Вторая жизнь - стр. 9
– Пошли, посмотрим, что за клуб, – предложил Сантос, проглотив очередную дозу текилы.
– Нет, – отрезал Диего.
Нечто безликое, темное расползалось кровавым пятном на душе. Он вернулся вновь к воспоминаниям. Тамерлан, его бывший друг, теперь женат на самой очаровательной девушке на свете. Как-то раз в Нью-Йорке он увидел их – они гуляли вместе с дочкой. Санди беременная, счастливая, ее обнимал Лан. В их светлую добрую гармонию никто не имел права вторгнуться. Диего знал, его самый преданный друг, потом злейший враг, а теперь просто чужой человек – убил бы сразу, если бы кто-то коснулся ее хотя бы пальцем…
– Рауль, ты собираешься сидеть в комнатке и смотреть местное телевидение? – иронично заметил Сантос – Пойдем, покажу наших красоток! – и на его лице расплылась довольная полупьяная улыбка.
– Пойдем, – глухо согласился Диего, сам того от себя не ожидая.
Почему бы не развлечься? Секса не было уже больше двух месяцев, и гормоны бушевали яростной стихией.
Мужчины выпили еще пару шотов с текилой и, поднявшись из-за стола, вышли из кухни.
– Твоя первая ночь не будет одинокой в новом жилище, – Сантос, как всегда, сиял словно тысяча солнц.
***
Ночью маме стало плохо. Подскочила температура до сорока градусов. Она металась по кровати в бреду, срывая с себя всю одежду, которая словно прожигала ее кожу.
– Мам, мам, – я пыталась привести ее в чувство, подавая стакан с водой, но она отталкивала мои руки, громко стонала и шептала бессвязные слова.
Руи стоял в проеме двери маминой спальни.
Испуганный, заплаканный он прижался ко мне, как только я закончила разговаривать с оператором, вызывая «неотложку».
– Моника, мама умрет, да? – сквозь пелену слез спрашивал он меня, сидя на стуле на кухне.
Я залила травяной чай кипятком. Настоявшийся напиток через пару минут подала Руи:
– На, выпей! Не переживай, с мамой будет все хорошо.
Рядом тяжело вздыхала Мелиса. Сестра тоже не могла уснуть из-за громких протяжных стонов мамы, и боялась даже заглянуть в ее комнату.
Прошло больше двадцати минут, а «неотложка» все не приезжала.
Я чувствовала нарастающую злость. Дети плакали и боязливо посматривали в темный дверной проем маминой спальни, откуда доносились невнятные слова и стон, переходящий в крик. Маме я ничем помочь не могла. Я дала ей обезболивающее и жаропонижающее, но обыкновенные лекарства не действовали.
– Мелиса, Руи, идите в свои кровати, скоро приедут врачи и помогут маме, – более спокойным тоном произнесла я, выглянув в окно.
Ночная мгла была как густой черный кисель. Ни света от фар, ни теплого свечения из соседских окошек напротив. Городок мирно спал, в то время как у меня в душе тревога заворачивалась в огненный смерч.
Врачи-фельдшеры появились как привидения на пороге нашего скромного жилища. Я проводила их в комнату мамы.
Сердце больно сжалось от жалости и обреченности состояния моей любимой мамочки. Она, распластавшись на кровати, скинув подушки и одеяло на пол, выглядела беззащитно. Будто последние жизненные силы уходили прочь из ее истерзанного болезнью организма. Сбившаяся простыня, скомканным белым бумажным листом лежала в ее ногах.
Я ответила на все вопросы врачей, и вышла из комнаты. Мне, как девочке, хотелось расплакаться, но нельзя. Нужно держаться, потому что рядом брат с сестрой, которые сами нуждаются в поддержке. Их психоэмоциональное здоровье лежало на одних весах со здоровьем мамы. Поэтому я быстро вытерла влагу с ресниц и, оказавшись на кухне, сделала пару глотков чая Руи, который он так и не допил.