Диалоги - стр. 18

Духовник. Нет, библейские рассказы не аллегория, и потому нельзя их пересказывать по-своему, но это и не простое описание событий, как в истории или естественных науках, потому нельзя понимать их в грубо материальном смысле. Библия – это Божественное откровение, данное человеку в условиях его земной жизни, в рамках его понятий, языка и нравственного развития.

Когда ты читаешь о сотворении мира, ты не должен подходить к прочитанному тобой как естественнонаучному описанию. Господь открыл своему пророку в некотором видении тайну творения мира. Моисей видел перед собой как бы один день за другим – творение вселенной. И сколько бы ни длились, по утверждению науки, эти отдельные периоды – Божественное откровение будет по-прежнему утверждать, что это были дни. И будет право, и никакого существенного разногласия с наукой в этом не будет. Божественное откровение будет утверждать это не потому, что так важно арифметическое исчисление, – от него ничего не меняется: и в течение громадных периодов и в течение «дней» действовала все та же сила Божия, – но потому, что в откровении это было явлено в днях. Ты смущаешься формой, но не поражаешься содержанием. А казалось бы, гораздо поразительнее для неверующего разума согласие откровений по существу с самыми последними научными данными, о которых Моисей сам, разумеется, не мог иметь никакого понятия. С научными данными совпадает последовательность в днях творения. И совершенно непонятное в Библии создание света раньше светил небесных оказалось не явной несообразностью, как думали многие, а «последним» словом науки, по которой раньше образования светил существовал во вселенной «световой эфир». Нельзя мыслить как аллегорию и создание человека. Создание человека действительно было так, как об этом говорит откровение. Но то, что там говорится, нельзя так же принимать грубо материалистически, как приготовление фигуры из земли и потом превращение ее в живого человека. И здесь надо входить в библейский рассказ духом, дабы постигнуть в пророческих видениях божественную тайну откровений. Человек – это действительно земля, персть, то же, что и весь вещественный мир, живущий по законам причинности. Это то в нем, что было создано, когда уже была создана земля. Но Господь взял эту персть, эту материальную основу, и вдунул в нее дыхание жизни, т. е. дал ей Свой Божественный дух и, прежде всего, Свое Божественное начало свободы. И явился человек – образ и подобие Божие.

Неизвестный. Когда ты говоришь таким образом, все приобретает подобие вероятности, потому что ты создаешь какую-то абстрактную картину, нечто вне времени и пространства. Но как только опустишься с облаков этой абстракции в конкретную обстановку и спросишь: но как же все-таки Бог «дул» в эту «персть» и что из себя представляла эта материальная основа, когда она еще не была «человеком», – так сейчас же и окажется, что всё в этих рассказах никакие не откровения, а просто занимательные сказки.

Духовник. Ты называешь абстракцией то состояние, когда мы несколько поднимаемся над чувственными восприятиями, заслоняющими от нас сущность вещей, и начинаем видеть нечто за пределами видимых явлений. Возьми естественное возникновение жизни. Что ты знаешь о ней? Ты знаешь биологические процессы, сопровождающие и обусловливающие это зарождение. Что такое жизнь и что совершается в момент зарождения нового существа, не с точки зрения внешнего описания биологического процесса, а по самому существу, – как было, так и остается тайной. Соприкосновение материального и потустороннего всегда «вне времени и пространства», и поэтому, сколько бы ты ни наблюдал и ни изучал внешнее при создании жизни, – та грань, где неживое переходит в живое, будет ускользать от тебя, как неуловимая для тебя «абстракция».