Диагноз: В самое сердце - стр. 37
Выдергиваю ногу и спрячу под стул.
Мама ставит перед Артемом тарелку с борщом. Мне дает пюре с котлетой. Уйти голодной из этого дома мне не дадут.
– Артем, а вы своего деда видели? – интересуется мама.
– Да, мне семнадцать лет было, когда он ушел. Мы очень с ним дружили. В принципе, это он меня в кардиохирургию и привел. Так рассказывал всегда интересно, что не увлечься этим было нельзя.
– У меня даже твоего деда книга есть с автографом. Берегу ее. Перечитываю частенько. Тот случай, когда название идеально отражает содержание книги. Мысли и сердце. Безо всяких метафор и символов. Это же со своей напряженной, загруженной под завязку делами, работой, наукой жизнью, он нашел время и силы, чтобы написать книгу и рассказать о сердце. До сих пор поражаюсь. Может, и ты когда, Артем, тоже напишешь, передав внукам наследство.
Мы с Артемом перебрасываемся короткими взглядами. Так прозвучало это неоднозначно. И одновременно переводим взгляд на папу.
– Каким это ты внукам собираешься передавать наследство?
– Вашим.
– Посмотрим. Эх, будь он сейчас жив, мы бы с ним замутили дел. Отец не пошел в кардиологию, а дед мне свои знания и опыт толком не успел передать. Только в профессию влюбил.
Я прям теряюсь. Не понимаю. Настоящий он сейчас или играет. Но очень искренне рассказывает о дедушке.
– Я в молодости тоже был на его семинарах, – добавляет папа, – и не думал тогда даже, что буду работать с его внуком.
Артем слушает папу, но поглядывает на меня. Рассматривает все пристальнее. Хоть бы не узнал только, а то будет сюрприз всем.
– Артем, а он, – мама кивает на папу, – вас не сильно там гоняет?
– Да всякое бывает, – улыбается тот в ответ.
Мама поплывет сейчас. Такой весь из себя Павлин Павлиныч.
– Олеж, – вступается мама, – ну что…
– Это работа, Лиль. Кстати, подождите-подождите, мать, где мой студенческий альбом с фотографиями? Я же там с Амосовым на семинаре был.
– Ну, пап… – пытаюсь его остановить.
– Да на шкафу, высоко.
– Давай-ка посмотрим, а то наделали фотографий и никто не смотрит их. Надо в наш музей отнести.
Но папу уже не остановить, поднимается, мама за ним.
Я облокачиваюсь на стол и подаюсь вперед, к Артему.
– Терапевт, значит?
– Ты тоже не сказала, что дочка Гуляева, – усмехается в ответ.
– А я что должна всем представляться на улице?
– Ну, так и я не обязан.
– Но ты меня не спрашивал, кто я, а я спросила и ты соврал. И вообще… если я папе расскажу, как ты себя вел…
– Мне кажется, я им нравлюсь, – перебивает меня.
Ах… выпрямляюсь и выдыхаю. Нравится он. Ишь, самоуверенный какой. А он усмехается в ответ.
Смейся-смейся…
– Ты так забавно носом делаешь, как хрюшка, – кивает на меня.
– А ты… а ты как павлин.
Амосов, вытягивает губы трубочкой и округляет глаза. Оборачивается назад, как будто ищет хвост.
Слышу шаги родителей в нашу сторону и беру вилку. Продолжаю есть.
– Смотри, Артем. Вот я с твоим дедом на одной конференции. Я тогда еще зеленый был, только во вкус хирургии вошел…
Папа с Артемом зависают на фотографиях, а я быстро доедаю и помогаю маме, мою тарелки.
– Интересный такой этот Артем, – шепчет мне, чтобы не услышали.
Начинается…
– Не знаю, – шепчу в ответ, – обычный.
– А Вадим твой не обычный?
– Мам…
– Что мам? Я понимаю, что, если парень с девушкой встречаются три года и он ее не зовет замуж, значит, что-то не так у них… Вы даже вместе не живете.