Диагностика убийства - стр. 19
– Нани, – сказала она.
– Зови ее бабушкой, – пояснила Сушмита. – «Нани», поняла?
– Хорошо… нани, – согласилась я. – Скажите, почему папа выбрал меня? У вас же есть… по крайней мере, были два внука!
Бабушка погрустнела.
– Твой отец считал, что по-настоящему у него есть только один сын, Аамир, – вздохнула она, отводя глаза к окну, за которым пышно цвели азалии. – Он и в самом деле был милым мальчиком, очень целеустремленным, трудолюбивым, и мой сын считал, что лишь он способен возглавить семейный бизнес. Аамир был светом в этом доме…
Слезы навернулись на глаза Мамты-джаан, но она тут же сморгнула их и продолжила:
– Аамир погиб. Он домой ехал из Дели, и тормоза внезапно отказали. Машина рухнула с обрыва.
– От тела нашего бедного Аамира почти ничего не осталось, – всхлипнула Сушмита: я уже успела заметить, что в этом семействе ее легче всего растрогать – любой повод сойдет, а уже тем более такой серьезный, как гибель двоюродного племянника. – Твой папа едва с ума не сошел, когда узнал!
– А как же Санджай, мой второй брат? – спросила я.
– Санджай…
Бабушка произнесла его имя так, словно оно одно уже о многом говорило. Возможно, и так, но я-то человек новый!
– Санджай – хороший парень, – начала переводить Сушмита бабушкины слова. – Правда, он никогда не любил учебу, но Пратап заставил его окончить Кембридж. Санджай не хотел быть врачом, поэтому поступил на менеджмент, однако эта профессия ему тоже не нравилась, и он предпочитал проводить время с друзьями в ночных клубах, барах и на вечеринках. Все кончилось тем, что Пратап лишил его содержания, но даже это не остановило Санджая: он быстренько подыскал себе приработок в качестве модели и стал зарабатывать неплохие деньги.
– Мой брат – модель?!
– Был, – поправила Сушмита. – Но у Санджая и в самом деле исключительные внешние данные, поэтому он три года проработал в одном известном британском глянцевом журнале.
В ее голосе звучала гордость за племянника, хотя, думаю, в семье полагалось его осуждать за неподобающую положению профессию.
– Университет он с грехом пополам окончил, – продолжала бабушка. – Журнал предложил ему продлить контракт, и Санджай склонен был согласиться, но Пратап встал на дыбы. Пришлось ему возвращаться… Ох, сейчас я считаю, что это была страшная ошибка моего сына: если бы он не настоял на возвращении Санджая, мальчик не оказался бы в тюрьме!
– За что же его посадили, нани?
– Есть свидетели того, что твой отец страшно поругался с Санджаем накануне своей гибели. Они постоянно цапались, но в тот день, говорят, они едва не подрались!
Переводя это, Сушмита выкатила глаза так сильно, что я испугалась, как бы они не выпали из орбит.
– И что, только поэтому его арестовали? – не поверила я.
– Нет, не поэтому, а из-за оружия.
– Оружия?
– У Санджая есть пистолет. Не знаю, где он его достал: в этом доме полно мечей, сабель и ружей, но все они коллекционные – твой папа любил такие штуки, хоть я этого и не одобряла. А у Санджая был пистолет.
– «Глок», – подсказала Сушмита.
– Да, – подтвердила бабушка. – Незарегистрированный, но никто из нас об этом не знал, пока полиция не пришла за Санджаем. При обыске обнаружили и пистолет – тот самый, из которого застрелили Пратапа, и патроны к нему.
– А все остальное – к примеру, следы пороха на руках, одежде? – спросила я.