Дезмонд. Огонь твоих крыльев - стр. 25
– Вот этого не надо! То, что мы волей случая оказались рядом, не даёт тебе права…
– Ясно, не целовалась. И мужских рук не чувствовала, – кивнул Дезмонд. – Прежде чем от чего-то отказываться, нужно знать, что именно ты собираешься вычеркнуть из своей жизни.
– Мне всё это не нужно.
– Всем нужно. Это базовая потребность.
– А вот об этом я говорить не буду. И точка! – отрезала я, разозлившись.
Рыжий покачал головой.
– Интересно, если у вас такие законы, откуда взялась ты, такая строптивая?
– Законы изменились недавно. После эпидемии пришли к власти Святые старцы и стали управлять страной так, как полвека до этого, все порядки из прошлого вернули.
– Как же вы их допустили?
– Все правители погибли во время эпидемии, в стране начался хаос. Старцы навели порядок. Как ни странно многие даже довольны, другие просто боятся.
– Угу, ясно. Хаос – отличное время для перемен и шанс для особо ушлых.
– Тебя казнят, если назовёшь старцев ушлыми.
– Ну разумеется! – поморщился Дезмонд. – Узурпаторы любят стращать, ведь у них трон под задницами шатается. Поэтому казнь, тюрьма и женщин гномить – любимые развлечения слабаков.
Я посмотрела на него удивлённо. А он просто сказал:
– Ладно, жди меня здесь. Скоро вернусь.
Я чуть не поперхнулась воздухом от радости.
– Ты всё-таки решил согласиться на моё предложение?!
– Ходить туда и обратно по пятьсот километров – моё любимое занятие. Еще больше мне нравится вытряхивать деньги из воров. А если серьёзно, ты вернула меня к жизни, я тебе должен.
– Спасибо! – Я всплеснула руками, не помня себя от счастья.
И вдруг Дезмонд посмотрел на меня с прищуром.
– А ты не думала, что есть вариант с освобождением гораздо проще?
– Какой? – моргнула я.
– Свернуть твоему новоиспечённому мужу шею. Станешь вдовой, свободной, молодой, красивой. Никаких обетов, ходи куда хочешь, – усмехнулся рыжий, глядя внимательно и уж как-то слишком прямо. – Судя по тому, что творила старуха, вдовам у вас всё можно. Это какая-то особая категория.
И я его испугалась, понимая, что шутит могул только наполовину. Как я могла забыть, что могул – равно демон? Холодок пробежал по спине и рукам, и я проговорила:
– Но ведь это смертельный грех.
– И что такое, по-твоему, грех?
– Это значить погубить собственную душу. Смысл в такой свободе? Свобода не столько телу, сколько душе нужна…
«Она отлично бы смотрелась бы на троне», – подумал Дезмонд, представив статную девушку напротив в багряном платье и с тиарой на подобранных наверх волосах. Впрочем, сейчас Ума Яни, большеротая, синеглазая, с разметавшимися по плечам длинными прямыми волосами цвета зрелой пшеницы, с застрявшими в них травинками, с точёным прямым носом, высокими скулами и с ямочкой на подбородке, выдающей недюжинный характер, говорила ему о том, что собирается стать монахиней.
Это вызвало в Дезмонде такой внутренний протест, что он сам себе удивился. Но, позвольте, куда ей в монастырь или орден, не важно, с такими длинными ногами, красивой грудью, тонкой талией и выразительными бёдрами? А эти узкие запястья и щиколотки? Нет, это преступление против природы!
На вид Уме было лет двадцать, и она буквально излучала чувственность. Не кокетство, а что-то настоящее, женское – эдакую смесь силы и уязвимости. На ум Дезмонду пришло слово «первородная», и, пожалуй, оно ей подходило как нельзя лучше – светлое, но с таинственными тёмными водами в глубине, в которых чего только не водилось.