Дэзи Миллер - стр. 2
Уинтерборн взглянул на столик, где стоял кофейный прибор, и увидел, что в сахарнице осталось несколько кусков сахара.
– Что ж, один кусочек возьми, – ответил он, – хотя маленьким мальчикам не так уж это полезно.
Малыш шагнул к столу, со знанием дела выбрал три куска соблазнительного лакомства, два из них спрятал в карман штанишек, а третий не замедлил отправить в рот. Потом вонзил альпеншток, точно копье, в скамейку, на которой сидел Уинтерборн, и стиснул челюсти, пытаясь разгрызть сахар.
– Фу, черт! Ну и кр-репкий! – воскликнул он с раскатистым «р».
Уинтерборн сразу понял, что имеет честь видеть перед собой соотечественника.
– Смотри не сломай зубы, – отечески предостерег он мальчика.
– А у меня их почти не осталось – и ломать нечего. Выпадают один за другим. Вчера мама считала, было восемь, и не успела пересчитать, как еще один выпал. Значит, теперь только семь. Она грозится отшлепать меня за это. А при чем тут я? Это все противная Европа виновата. Здесь такой климат, что зубы выпадают. В Америке небось не выпадали. Вся беда в отелях.
Его слова рассмешили Уинтерборна.
– Если ты съешь три куска сахара подряд, мама тебя обязательно отшлепает, – сказал он.
– Тогда пусть дает мне конфеты, – нашелся его юный собеседник. – Здесь конфет нигде не достанешь – американских конфет. Американские конфеты самые лучшие в мире.
– Американские мальчики тоже лучшие в мире? – спросил Уинтерборн.
– Не знаю. Я сам американский мальчик, – ответил малыш.
– Я уж вижу, что ты из самых лучших, – со смехом проговорил Уинтерборн.
– А вы тоже американец? – продолжало это общительное дитя и, услышав утвердительный ответ, заявило: – Американские мужчины самые лучшие в мире.
Уинтерборн поблагодарил его за такой комплимент. Мальчик, оседлавший к этому времени свой альпеншток, стоял, поглядывая по сторонам, и разделывался со вторым куском сахара. А Уинтерборн, глядя на него, думал: «Может, я тоже был такой, когда меня привезли, примерно в этом же возрасте, в Европу?»
– Вон моя сестра! – вдруг крикнул мальчуган. – Она американка.
Уинтерборн взглянул на дорожку и увидел, что по ней идет красивая девушка.
– Американские девушки самые лучшие в мире! – весело проговорил он.
– Моя сестра вовсе не самая лучшая, – заявил его собеседник. – Она только и знает, что бранить меня.
– Ну, уж это ты пеняй на себя, а не на сестру, – сказал Уинтерборн.
Тем временем девушка поравнялась со скамейкой. На ней было белое батистовое платье все в оборочках, воланах и в бантах бледных тонов. Она гуляла без шляпы, но над головой у нее покачивался большой густо расшитый по краям зонтик. Уинтерборн был поражен: до чего эта девушка хороша собой! «Какие же они бывают очаровательные в этом возрасте!» – подумал он и выпрямился, готовясь подняться со скамьи.
Девушка остановилась рядом с ним, в двух шагах от садового парапета, за которым виднелось озеро. А ее братец тем временем успел превратить свой альпеншток в шест для прыжков и скакал взад и вперед по дорожке, взрывая каблуками гравий.
– Послушай, Рэндольф, – сказала девушка, – что ты делаешь?
– Поднимаюсь на Альпы! – ответил Рэндольф. – Вот смотри! – и совершил такой прыжок, что камешки, взлетевшие из-под его каблуков, попали Уинтерборну в голову.
– Так спускаются с Альп, – сказал Уинтерборн.