Девятый круг - стр. 20
С водительской стороны хлопнула дверца, и взревел оживший мотор.
Да и черт с ним. Жизнь – это выбор.
Он потянул на себя ручку пассажирской дверцы.
Устраиваясь на сиденье, сзади в салоне он ощутил запах чего-то терпкого, вроде моечного средства или аммиака.
– Пристегнитесь для безопасности, – сказал с улыбкой Сайдерс, сидящий вполоборота.
Маркетт натянул через грудь ремень и защелкнул пряжку. Сайдерс снял машину с ручника и вырулил на проезжую часть. За тонированным стеклом виднелись стайки студентов, разгуливающих по Грант Парку. Типичный весенний день – сырой и прохладный. Первое апреля; трава и листва еще лишь начинают покрываться робкой, пока еще желтоватой зеленью. Он всегда любил это время года.
Учебный процесс подходит к завершению.
А там уже рукой подать до благословенного лета.
– Сколько уже, говорите, существует ваше издательство? – задал вопрос Маркетт.
– Примерно два года. Извините, можно взять ваш мобильный телефон?
Странная просьба. Но чего уж.
– Прошу.
Маркетт вынул свой «эйч-ти-си-тандерболт» и подал Сайдерсу.
– Сами таким обзавестись думаете?
– Нет. «Андроиды» – не мой выбор. Я больше айфонщик.
Сайдерс приопустил окно, и на глазах у изумленного Маркетта вышвырнул трубку за окно и снова поднял стекло.
– Какого черта? – растерянно спросил он.
Черные глаза Сайдерса за стеклами темных очков были непроницаемы. Он как ни в чем не бывало смотрел перед собой и молча вел машину.
– Остановите. Я хочу выйти.
Маркетт завозился в поисках кнопки, но ничего не нашел. Там, где должна быть кнопка, рука уткнулась в гладкий квадратик металла. Между тем ремень обтягивал грудь туго и прочно. Маркетт взглянул на дверь – ни ручки, ни механизма для спуска окна.
– Чего вам от меня нужно? – повернулся он к Сайдерсу.
– Скажем так: мне понравилось ваше имя.
Он кривенько усмехнулся, а Маркетт только сейчас заметил, что два передних сиденья отделены от салона черной шторкой.
– Любопытствуете, что у меня там? – спросил Сайдерс. – Пожалуйста, смотрите.
Свободной рукой Маркетт отдернул шторку, а Сайдерс включил потолочное освещение. Резкий свет окатил клинически строгое помещение. Темные окна. Никаких напольных покрытий. Потолок и стены укреплены звуконепроницаемой пеной. В центре металлического пола виднеется сливное отверстие с большой резиновой пробкой.
Со стороны водителя вдоль стены тянулся приделанный к полу стеллаж с хирургическими инструментами – щипцами, пилами, скальпелями, стальными ретракторами, зажимами.
Маркетт снова повернулся к Сайдерсу.
– Это… вы? Человек, который повесил женщину на железнодорожном мосту?
Сайдерс улыбнулся.
– Вы, стало быть, в курсе?
– Я спрашиваю: это вы?
– Ну а кто же еще.
Маркетт яростно завозился на сиденье, пытаясь выдернуться из пут.
– Не делайте этого, – предостерег Сайдерс.
Маркетт воздел левую руку и саданул в боковое стекло, с криком отдернув ладонь и оставив на стекле смазанный кровавый след.
Сайдерс рассмеялся.
Сквозь липкую пелену страха Маркетт с трудом вымолвил:
– Я предлагаю остановиться у ближайшего банкомата.
– Неужели? И какой же у вас суточный лимит?
– Две тысячи. И я ничего никому не скажу. Клянусь богом.
Маркетт чувствовал, что костяшки пальцев сломаны, но боли почти не чувствовал. Грудь стискивало словно от поставленной гири, и каждое дыхание давалось с трудом, наполняя голову дурной легкостью и тошнотным головокружением.