Девять жизней Николая Гумилева - стр. 22
– Миленький мой, хорошенький, – высоким голосом звала она, протягивая подрагивающие ладони к кустам. – Леопардик, иди сюда! Ну, пожалуйста, иди! Не бойся!
Кусты качнулись, и Вилькин вдруг увидел угольно-черного зверя размером с дога, изготовившегося к прыжку. Будто подсвеченные изнутри, глаза его горели желтым огнем, неотрывно следя за приближающейся девичьей фигуркой. Тело зверя напряглось, точно сжатая до предела пружина. Еще секунда, и леопард бы кинулся на свою добычу. Застыв от напряжения, Семен с любопытством следил за развитием событий, точно он был патрицием и с трибуны Колизея наблюдал за ярким, искрометным шоу – пожиранием девы хищным зверем.
Вилькин помнил, что в боковом отсеке сумки покоится отличный короткоствольный «герстал», купленный по случаю у французского капрала, но вынимать оружие не торопился. Ему вдруг до боли в висках захотелось увидеть, как зверь рвет нежную девичью плоть. И потому Семен очень рассердился, когда поэт Гумилев угловато поднялся с кресла, неторопливо достал из кармана полотняных брюк пистолет и, тщательно прицелившись, выстрелил в затаившееся в зарослях животное.
Раздался полный боли рык и треск ломаемых веток, Гумилев выстрелил второй раз, и все стихло. И тут же из сарая выбежал перепуганный садовник, увидел убитого леопарда и с горестными криками повернул обратно. Буквально через минуту пережидавшая в сарае обслуга под предводительством садовника выбежала из своего укрытия и кинулась к воротам, но Вилькин не обратил внимания на торопливое бегство аборигенов с территории посольства. Разочарование было так велико, что некоторое время он тупо смотрел перед собой и молчал.
Кто его просил, этого тщедушного поэта Николая Гумилева, лезть поперек батьки со своим револьвером? Повелитель мира! Взял и выстрелил! Испортил такое зрелище! Чтобы скрыть охватившее его бешенство, Вилькин отшвырнул с дороги плетеное кресло, прыжками спустился с веранды и устремился в заросли.
Подломив под себя крупные лапы, леопард черной тушей лежал на измятых эвкалиптовых стеблях. Обе пули вошли точно в правый глаз, сразу лишив зверя жизни и не попортив шкуру. За спиной послышалось громкое сопение, Вилькин обернулся и увидел племянника поэта.
– Хочу помочь перенести леопарда в дом, – застенчиво проговорил юноша, отводя глаза от хмурого лица Вилькина.
– Берите за задние лапы, я подхвачу под передние, – распорядился Семен, склоняясь над черной тушей.
Вдвоем они доволокли зверя до дома и опустили на пыльную землю рядом с нижней ступенькой лестницы, ведущей на веранду. Находящиеся на веранде устремились вниз. Застыли перед величественно лежащим на земле грозным хищником и некоторое время молчали, рассматривая лоснящиеся черные бока.
– Вы изверг! – всхлипнула Зиночка, оторвавшись от созерцания туши и с отвращением глядя на Гумилева. – Вы чудовище! Зачем вы убили этого миленького прелестного леопардика?
– Что вы такое говорите?! – искренне возмутился Вилькин непроходимой глупости этой прелестной дуры, в порыве злости даже позабыв, что еще секунду назад испытывал ненависть к поэту. – Николай Степанович спас вам жизнь.
Девица Бекетова пошла пятнами, сделавшись необычайно хорошенькой – Вилькин невольно залюбовался.
– Я никогда вам этого не прощу! – яростно выкрикнула Зиночка поэту в лицо. – И картин для вас рисовать не буду! Вы злой! Злой! Правильно Ахматова вас хоронит!