Девять жизней Дьюи. Наследники кота из библиотеки, который потряс весь мир - стр. 22

Я не заметила, когда именно – после смерти Дьюи – Ивонна перестала посещать библиотеку. Ее визиты становились все реже, она исчезла так же, как появилась когда-то – тихо и бесшумно, как тень. Через два года после того, как Дьюи с нами не стало, я отправилась навестить ее, но застала ее уже в реабилитационном центре с прооперированным правым коленом. Ей было немногим больше пятидесяти, но доктора сомневались, что она снова сможет ходить. Но даже если бы она выздоровела, ходить ей было некуда. Отец ее жил в доме престарелых, а их дом был продан. Ивонна попросила новых хозяев: «Не копайте землю в этом углу двора, там похоронена моя Тоби».

– Тоби все еще там, – сказала она мне. – Во всяком случае, ее тело.

Рядом на тумбочке лежала Библия, над кроватью был прикреплен к стене лист с цитатой из Библии. Отец Ивонны, худой и хрупкий старик, сидел в ее комнате в кресле на колесиках, но он уже утратил зрение и слух. Она познакомила нас, а потом показала мне маленькую статуэтку сиамской кошки, стоявшую на подносе рядом с ее кроватью. Статуэтку в память о Тоби подарила ей тетушка Мардж. Нет, она не может дать мне снимок Тоби, у нее его нет. Ее сестра поместила все ее имущество на хранение, и у нее нет ключа. Если мне нужна фотография, сказала она, то есть фотография, сделанная в библиотеке двадцать лет назад, где она вместе с Дьюи. У кого-нибудь должен был остаться этот снимок.

Когда я спросила ее о Дьюи, она улыбнулась. А потом рассказала об играх с ним в женском туалете, о вечеринке в честь дня его рождения и о том дне, когда он спал у нее на коленях. Затем опустила взгляд и грустно покачала головой.

– Я несколько раз приходила к библиотеке, чтобы навестить его могилку. Потом заходила внутрь, оглядывалась вокруг. И мне казалось, что все изменилось. Не было Дьюи. Я видела его скульптурное изображение и думала: «Портрет получился очень удачным, в точности Дьюи, но он не передает реального ощущения присутствия Дьюи». И я перестала туда ходить. Я же ходила из-за него, из-за Дьюи, понимаете? Даже если он где-нибудь прятался, я думала, ничего страшного, увижу его в следующий раз. А потом я пришла, а Дьюи уже не было. Я посмотрела на то место, где он любил сидеть, и сказала себе: «Что ж, больше мне здесь делать нечего». Теперь для меня это просто библиотека, здание, где хранятся книги.

Мне хотелось еще о многом расспросить ее, узнать что-то очень важное и полезное относительно кошек и библиотек, о том, как встречаются глубинные потоки одиночества и любви даже в самых тихих и безмятежных городах. Я хотела лучше узнать ее, потому что ее присутствие в ее собственной истории едва чувствуется.

Но Ивонна только улыбнулась. Вспомнила ли она тот момент, когда Дьюи забрался к ней на колени? Или думала о чем-то другом, спрятанном глубоко в ее душе, что понимает только одна она?

– Он был моим мальчиком Дьюи, – только и сказала она. – Большим Дьюи.

«Я только хотела поблагодарить Вас за столь глубокое и правдивое изображение чувств, которые многие из нас испытывают по отношению к любимым кошкам или любым другим животным. Они становятся членами нашей семьи, и мы так же сильно любим их и так же тяжело тоскуем по ним, когда они оставляют нас».