Девушка в белом с огромной собакой - стр. 2
– И солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась как кровь, – пробормотал Лупцов. – А небо-то почему зеленое? Это ненормально.
Лупцов попытался было узнать время по телефону, снял трубку и, еще не донеся ее до уха, понял, что связи нет. Правда, ему показалось, будто где-то очень далеко, на другом конце провода, кто-то тихо поскребся и глухо кашлянул. Лупцов постучал по рычагу, несколько раз громко сказал: «Алле!», но аппарат безмолвствовал, и как-то незаметно, исподволь, недоумение хозяина квартиры сменилось страхом, который пришел к нему именно через предметы, потерявшие свою функциональную значимость.
Когда из прихожей послышались странные звуки – торопливые шаги, громкое шуршанье и сдавленный стон, – нервы у Лупцова не выдержали: затаив дыхание, он взял с кухонного стола большой столовый тесак и в ожидании замер.
– Кто там? – наконец сипло выкрикнул он. – Эй, кто там? – В прихожей что-то упало, и Лупцов услышал, как неизвестный прошел в комнату. – Кто там?! – заорал Лупцов и, переложив нож в другую руку, вытер вспотевшую ладонь о брюки.
Шаги и шорох прекратились, но наступившая тишина не принесла Лупцову никакого облегчения. Не менее получаса он простоял не шелохнувшись, в вычурной позе театрального злоумышленника, и за это время столько перебрал в уме вычитанных в криминальной хронике случаев ограбления с кровавым финалом, что, когда внезапно заработало радио, он едва не лишился жизни.
Лупцов отпрыгнул назад, в одно мгновение покрылся холодным потом и, чтобы не упасть, вынужден был сесть на табуретку. А по радио мужской голос, без музыки и даже заметно фальшивя, запел: «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы – пионеры, дети рабочих. Близится эра светлых годов, клич пионеров – всегда будь готов!»
Лупцов протянул руку, чтобы выключить радио, попытался повернуть ручку, но она не поддавалась – приемник был выключен.
– «И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно…» – не отводя взгляда от коридора, ведущего в прихожую, прошептал Лупцов. – Нет, так не бывает.
Непонимание происходящего было настолько мучительно, что он со всего маху ударил радиоприемник ножом, и пробитый динамик хрюкнул: «Не бывает. – После чего тот же голос запел: – Я первый ученик среди ребят. Пятерки в мой дневник, как ласточки, летят…»
Из квартиры Лупцов выскочил, как был: с ножом в судорожно сжатом кулаке, в тапочках и без ключей. Дверь осталась распахнутой, но Лупцова это нисколько сейчас не беспокоило. В несколько прыжков он слетел на второй этаж и принялся звонить в дверь к своему соседу, моложавому пенсионеру, который два дня назад отправил семью на дачу.
Не услышав электрического щебетанья звонка, Лупцов начал барабанить в дверь кулаками и громко кричать:
– Иван Павлович! Иван Павлович, да откройте же!
Поднятый с постели сосед долго возился с замком, откашливался и недовольно ворчал с каким-то горловым собачьим бульканьем. Затем дверь немного приоткрылась, и, не дожидаясь приглашения, Лупцов моментально просочился в щель. При этом Иван Павлович едва не упал, отходя назад на негнущихся от ревматизма ногах.
Выглядел сосед презанятно: с одной стороны волосы у него стояли петушиным гребнем, с другой – топорщились. Приземистый и кривоногий, как проведший всю жизнь на лошади монгол, он по-детски потер глаз кулаком, подтянул сползшие под пузо трусы и недовольно проворчал: