Девушка на качелях - стр. 40
– Сейчас закажем.
Она снова небрежно шевельнула пальцами:
– Ach, nein. Ein anderes Mal[25]. Главное, что мы оба съели чеснок… – И она сосредоточенно занялась мойвой.
Потом она еще дважды, кивком и улыбкой, подзывала метрдотеля. К мойве потребовался тонко нарезанный черный хлеб с маслом; а вот с венским шницелем и гарниром из четырех овощей возникли серьезные проблемы.
– Тарелка слишком маленькая, вот, видите? Все будет горкой.
– Простите, мадам, но у нас это самая большая тарелка.
– Тогда принесите мне, пожалуйста, новую тарелку, подогретую, переложите на нее шницель, а блюда с овощами оставьте на столе.
Я представил себе, что сказал бы официант, если бы я обратился к нему с такой просьбой. Метрдотель отдал распоряжение своим помощникам, исполнил все, о чем просила Карин, и через несколько минут вернулся узнать, все ли сделано, как ей угодно. С полным ртом она произнесла «wunderbar»[26], чем несказанно обрадовала метрдотеля.
Сам я есть почти не мог. От волнения желудок скрутило, а я не отрывал от нее глаз, стараясь не упустить ни одного движения, ни единого жеста, смены выражений на лице, – так смотрят на радугу или на прыжки форели над речными перекатами. Радуга растает, форель уплывет, и придется идти домой под дождем. Взглянув на мою тарелку – почти нетронутые говяжье филе, колбаски, бекон и почки, – Карин укоризненно покачала головой:
– Алан, мужчины должны хорошо питаться.
– Честное слово, я сыт. Мне нравится шампанское. А вам?
Она опустошила свой бокал, и официант немедленно его наполнил.
– Ja, sehr[27]. Но от него я напьюсь. Нет, не напьюсь. Как правильно? Опьянею, да? Так можно сказать?
– Вам можно. Ну-ну, не сердитесь. Это совершенно нормальное слово. Значит, мы оба опьянеем.
Когда подкатили тележку с десертами, Карин заказала яблочный штрудель. Официант отрезал ей большой кусок. Она взяла кувшинчик со сливками, щедро полила лакомство и спросила:
– У вас есть свежий виноград?
– Я узнаю, мадам. Наверняка есть.
– Карин, а что, яблочный штрудель положено есть с виноградом? Это какой-то местный обычай?
– Нет, это из-за косточек, Алан.
– Из-за косточек? Насколько мне известно, доктор Джонсон собирал апельсиновые корки, но виноградные косточки… ерунда какая-то. Что вы с ними делаете?
– Налейте мне шампанского, пожалуйста. До самого верха.
Я с радостью исполнил ее просьбу. Официант принес гроздь винограда, срезал кисточку для Карин. Она сунула в рот две виноградины, обсосала косточки, выложила их на тарелку, потом бросила две косточки в свой бокал, подождала секунд десять и добавила еще две. Через полминуты две первые косточки, облепленные пузырьками, всплыли к верху бокала. Крошечные пузырьки лопались один за другим, косточки вертелись и переворачивались, пока снова не опустились на самое дно, а вторая пара косточек между тем поднялась к поверхности.
– А вы знаете такую забаву?
Пары косточек поднимались и опускались в шампанском, как клети крошечных лифтов.
– Нет. Где вы этому научились?
– В стране лентяев. Так всегда делают, когда пьют зект. Это очень весело.
Когда подали кофе, она откинулась на спинку кушетки, как объевшаяся императрица. Веточка стефанотиса выпала из волос, и Карин положила ее на скатерть. Я наклонился и вдохнул нежный аромат, который смешивался с тонкими резкими нотками желтого шартреза в бокале Карин.