Девушка лучшего друга - стр. 12
– Смотри, идут!
Восторженно взвизгивает она, и я мгновенно выпадаю в другую реальность, безошибочно определяя в первом из пятерых парней Тимура. Он чуть выше всех остальных, чуть шире в плечах, а еще у него охренительная татуировка на левой груди. Множество заштрихованных треугольников разных размеров образуют раскрывшего огромную пасть медведя, и смотрится это ну очень мужественно.
– Вау!
С придыханием восклицает кудрявая девица справа от меня, и я возвращаюсь в суровую действительность, критично оценивая толстый слой тональника на круглом хорошеньком лице. Оказывается, пока я залипала на литых мускулах Громова, узкий балкон заполонили фанатки будущих сборников, и сейчас здесь не то что развернуться – яблоку негде упасть.
– Это новенький…
– Из Питера к нам перевелся…
– Хорошенький какой!
Возбужденное многоголосье сливается в нестройную какофонию и грозит спровоцировать мигрень, так что я судорожно давлю на виски и мечтаю о том, чтобы во всем мире отключили звук.
Тем временем, пловцы забираются на тумбочки и замирают в ожидании старта. Ну, а я подаюсь вперед и инстинктивно вцепляюсь пальцами в деревянные перила, наблюдая за тем, как сильные тренированные тела входят в воду и разрезают мощными гребками голубую толщу. Захватывает. До волнительной дрожи в коленях и струящемуся вдоль позвоночника поту захватывает.
– Давай! Давай! Давай!
Разражаются, на удивление, организованным криком студентки разных курсов, и я сама не замечаю, как присоединяюсь к этому сумасшествию. Скандирую вместе с ними громко и четко и рискую свалиться с балкона, наклоняясь как можно ниже, чтобы во всех деталях запечатлеть увлекательное зрелище.
До финиша остается всего ничего, Тимур опережает ближайшего противника на полкорпуса, а гвалт вокруг становится попросту нестерпимым. Адреналин хлещет по венам, в груди бушует самый настоящий пожар, кончики пальцев покалывает иглами, и я не могу поверить, что заплыв подошел к концу.
Но Громов первым дотрагивается до бортика, хватается за металлический поручень и грациозно выбирается из бассейна под одобрительные крики превратившихся в болельщиц девчонок. Капли воды мучительно медленно спускаются вниз по его торсу, и я гулко сглатываю, засматриваясь на косые мышцы каменного пресса. Это помешательство какое-то!
– Я же говорила, будет круто!
Выныривает из толпы взъерошенная Летова, и я, наконец, отрываюсь от созерцания Тимура, заливаясь выдающим меня с головой румянцем. К чести подруги, она откладывает допрос на потом и, взяв меня под локоть, толкает к выходу, чтобы волшебным образом миновать образовавшуюся там пробку и просочиться в коридор, соединяющий мужскую и женскую раздевалки. И я боюсь, что фраза «не можешь предотвратить безобразие – значит, возглавь его» как нельзя лучше описывает сложившуюся ситуацию.
– О, фанатки! – первым в предбанник вываливается худощавый русоволосый паренек и громогласно хохочет, тыкая в нас с Лидкой тонким пальцем, отчего я испытываю непреодолимое желание провалиться под землю, запереться в бункере и больше никогда из него не выходить.
– Автограф дать? – к отскакивающему от стен хохоту присоединяется неприятный друг Абашина, манерно откидывающий со лба длинную челку и многозначительно нам с Летовой подмигивающий.
И я уже успеваю десять раз проклясть подругу, двадцать раз отругать себя за несдержанность и потянуться к дверной ручке, когда до моего обостренного слуха доносится мягкое и чуть хрипловатое.