Девушка, которая взрывала воздушные замки. Том 2. Реванш - стр. 11

– Вот оно что.

– На заднем плане видны три человека. Справа – комиссар Отто Даниэльссон, арестовывавший Веннерстрёма.

– Да…

– Посмотрите на человека, который стоит чуть слева за Даниэльссоном.

Эдклинт и Фигуэрола увидели высокого мужчину с тонкими усиками и в шляпе, чем-то похожего на писателя Дэшила Хэммета.

– Сравните его лицо с паспортной фотографией Гульберга. Ее снимали, когда ему было шестьдесят шесть лет.

Эдклинт нахмурил брови.

– Я бы, пожалуй, не поручился, что это тот же человек.

– А я могу поручиться, – сказал Берглунд. – Переверните снимок.

На обратной стороне фотографии имелся штамп, объяснявший, что она принадлежит издательству «Олен & Окерлунд» и что имя фотографа Юлиус Эстхольм. Карандашом был приписан текст: «Стиг Веннерстрём с двумя полицейскими по бокам входит в Стокгольмский суд. На заднем плане: О. Даниэльссон, Э. Гульберг и Х. В. Франке».

– Эверт Гульберг, – сказала Моника Фигуэрола. – Он таки работал в ГПУ/Без.

– Нет, – возразил Берглунд. – По техническим причинам работать в ГПУ/Без он не мог. По крайней мере, когда делался снимок.

– Вот как?

– ГПУ/Без создали на четыре месяца позже. На этом снимке он по-прежнему принадлежит к Государственной тайной полиции.

– Кто такой Х. В. Франке? – поинтересовалась Моника Фигуэрола.

– Ханс Вильгельм Франке, – ответил Эдклинт. – Он умер в начале девяностых, а в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов являлся заместителем начальника Государственной тайной полиции. Он был своего рода легендой, как и Отто Даниэльссон. Я с ним пару раз встречался.

– Вот оно что, – сказала Моника Фигуэрола.

– Он оставил ГПУ/Без в конце шестидесятых. Франке не смог найти общий язык с Винге, и его чуть ли не уволили, когда ему было примерно пятьдесят – пятьдесят пять лет. Он открыл собственное дело.

– Собственное дело?

– Да, стал советником по вопросам безопасности для частных предприятий. У него был офис на площади Стуреплан, но он периодически еще читал лекции на занятиях по повышению квалификации в ГПУ/Без. Там-то я с ним и встречался.

– Понятно. А что не поделили Винге и Франке?

– Они не сработались. Во Франке было что-то от ковбоя, ему повсюду мерещились агенты КГБ, а Винге был бюрократом старой школы. Потом, правда, Винге вскоре уволили – по иронии судьбы, за то, что он решил, будто Пальме работает на КГБ.

– Хм, – произнесла Моника Фигуэрола, разглядывая фотографию, на которой Гульберг с Франке стояли рядом.

– Думаю, нам пора снова поговорить с министром юстиции, – сказал ей Эдклинт.

– Сегодня вышел «Миллениум», – сказала Моника Фигуэрола.

Эдклинт устремил на нее пристальный взгляд.

– Ни слова о Залаченко, – сообщила она.

– Значит, у нас, вероятно, есть еще месяц до следующего номера. Приятная новость. Нам надо браться за Блумквиста. Он посреди всей этой каши, словно ручная граната с выдернутой чекой.

Среда, 1 июня

Заворачивая на последний марш лестницы, ведущей к его мансарде на Бельмансгатан, 1, Микаэль Блумквист никак не ожидал там кого-либо встретить. Было семь часов вечера. Увидев блондинку с короткими вьющимися волосами, сидевшую на верхней ступеньке, он резко остановился. По паспортной фотографии, добытой Лоттой Карим, он сразу опознал в блондинке Монику Фигуэролу из ГПУ/Без.

– Здравствуйте, Блумквист, – весело поздоровалась она, захлопывая книгу, которую читала.