Девушка, которая взрывала воздушные замки. Том 1. Ликвидация - стр. 26
Эрландер наклонился поближе.
– Что вы имеете в виду?
– Я обнаружил, что он способен на жестокость. По правде говоря, я его боюсь.
– Вы хотите сказать, что ощущали угрозу со стороны Нидермана? – спросил Эрландер.
– Именно. Я – старик и не могу себя защитить.
– Вы можете объяснить, в каких отношениях состояли с Нидерманом?
– Я инвалид. – Залаченко показал на ногу. – Моя дочь пытается меня убить уже во второй раз. Я нанял Нидермана в качестве помощника много лет назад. Думал, что он сможет меня защитить… а он, по сути дела, стал распоряжаться моей жизнью. Он делает, что ему заблагорассудится, а я ему и слова сказать не могу.
– В чем же он вам помогает? – вмешалась в разговор Соня Мудиг. – Делает то, с чем вам не справиться самому?
Единственным свободным от повязок глазом Залаченко окинул Соню Мудиг долгим взглядом.
– Насколько я поняла, десять лет назад она бросила в вашу машину зажигательную бомбу, – сказала Соня Мудиг. – Вы можете объяснить, что ее на это толкнуло?
– Спросите об этом у моей дочери. Она сумасшедшая.
Его голос вновь зазвучал враждебно.
– Вы хотите сказать, что не представляете, по какой причине Лисбет Саландер напала на вас в тысяча девятьсот девяносто первом году?
– Моя дочь сумасшедшая. На этот счет имеются документы.
Соня Мудиг наклонила голову набок. Она отметила, что на ее вопросы Залаченко отвечал значительно более агрессивно и враждебно. Эрландер это явно тоже заметил. О'кей… Good cop, bad cop[5]. Соня Мудиг повысила голос.
– Как по-вашему, ее действия могли быть как-то связаны с тем, что вы избили ее мать настолько серьезно, что у той образовались неизлечимые повреждения головного мозга?
Залаченко посмотрел на Соню Мудиг с абсолютным спокойствием.
– Это пустая болтовня. Ее мать была шлюхой. Вероятно, ее поколотил кто-нибудь из клиентов. Я просто случайно к ним заглянул.
Соня Мудиг подняла брови.
– Значит, вы ни в чем не виноваты?
– Разумеется.
– Залаченко… я хочу убедиться, правильно ли я вас поняла. Вы отрицаете, что избивали свою тогдашнюю подругу Агнету Софию Саландер, мать Лисбет Саландер, несмотря на то что этот случай послужил предметом обстоятельного и засекреченного расследования, проведенного Гуннаром Бьёрком – вашим тогдашним куратором из СЭПО.
– Я никогда не был ни за что осужден. Мне даже не предъявлялось никаких обвинений. Я не могу отвечать за то, что нафантазировал в своих отчетах какой-то болван из Службы безопасности. Если бы меня в чем-то подозревали, то, по крайней мере, вызывали бы для допроса.
Соня Мудиг просто лишилась дара речи. На скрытом повязкой лице Залаченко, похоже, появилась улыбка.
– Итак, я хочу подать заявление на свою дочь. Она пыталась меня убить.
Соня Мудиг вздохнула.
– Я, кажется, начинаю понимать, почему Лисбет Саландер ощущает потребность всадить вам топор в голову.
Эрландер кашлянул.
– Простите, господин Бодин… может быть, мы вернемся к тому, что вам известно о Рональде Нидермане?
Инспектору Яну Бублански Соня Мудиг позвонила из коридора, в котором находилась палата Залаченко.
– Ничего, – сказала она.
– Ничего? – переспросил Бублански.
– Он подал в полицию заявление на Лисбет Саландер, обвинив ее в жестоком избиении и попытке убийства. Он утверждает, что не имеет никакого отношения к убийствам в Стокгольме.
– А как он объясняет то, что Лисбет Саландер была закопана на его участке в Госсеберге?