Девушка из хорошей семьи - стр. 5
– Он у тебя какой-то странный, – как-то поддразнила ее Касуми.
Тиэко разрыдалась так, будто прорвало водопроводную трубу, и с тех пор Касуми избегала неудачных шуток.
Теперь они обсуждали в основном отвлеченные темы, и уже Тиэко изумлялась, с каким пессимизмом, так не вязавшимся с ее красотой, Касуми воспринимает любовь. Причем опыта не то что несчастной, но и вообще любви у нее не было. С точки зрения Тиэко, подруга страстно желала в жизни драм. А замужество?.. На этот счет у Касуми были самые мрачные представления. Но когда Тиэко спрашивала:
– Ты что, хочешь стать синим чулком и всю жизнь провести в пыльном кабинете? – Касуми резко возражала:
– Если появится мой человек, завтра же выйду замуж.
– А как же университет?
– Университет можно хоть сегодня бросить. Для меня ни учеба, ни замужество не имеют особого значения.
Тем не менее Касуми была прилежной студенткой.
– Ты сама себе противоречишь. Мечтаешь о жизненных драмах, а о замужестве рассуждаешь практично. Совсем как девушка, которая боится остаться старой девой.
– Да нет тут никаких противоречий. И никакой мечты у меня нет. Я думаю, счастье семейной жизни, которым все так восхищаются, – просто иллюзия, и сентиментально цепляться за учебу я не собираюсь. Придет время решать – тогда и решу, что мне нужно.
– А любви тебе не нужно?
– Ничего такого не нужно, – отрезала Касуми.
В это мгновение на ее лицо словно легла печать загадочной красоты.
Чуть удлиненное, аккуратное, изысканно-холодное лицо, без сомнения, вобрало черты матери с отраженной в них необычайной мягкостью, но резкость придала им совсем другой характер. Надменные, правильной формы, точно у статуи Будды, полные губы в такие вот моменты плотно сжимались, выражая внезапный, упрямый отказ, и разгоралась красота гнева. Касуми не шла косметика, которая подчеркивала слишком современную таинственность.
Тиэко обожала, когда у Касуми такое лицо, и при виде него прощала подруге эгоистичное молчание, рассказывая о своих тяжелых жизненных обстоятельствах.
– Нужно уже потихоньку возвращаться. Мама очень строго следит, чтобы я приходила к ужину. Особенно после того, как отец ушел из дома. Говорит с горькой улыбкой: «Мне удобно, одного человека, который не приходит вовремя, в семье не стало». Поэтому и еда невкусная. Я стараюсь не встречаться с Тосио, когда пора ужинать. Немного погуляем, в кино вместе сходим, ничего больше. Я с ним ни разу не ела где-нибудь в городе.
– И твоя мама это принимает?
– Странно, да? Мама соглашается со всем, кроме часа ужина и возвращения домой. Я уверена, что она презирает людей.
С Гиндзы они всегда возвращались через станцию «Токёэки».
Линию метро в сторону Синдзюку еще не достроили, поэтому Касуми ближе было добираться домой по линии Тюосэн до Синдзюку. А дом Тиэко был рядом со станцией «Итигая».
Ранние зимние сумерки окутали улицы, вечернее небо заискрилось в огоньках неоновых лампочек на многоэтажках, но было не слишком приятно в часы пик оказаться в окрестностях Маруноути[5], где тебя пихают в толпе и втискивают в поезд.
– Давай поедем от Юракутё[6] по линии Кэйхинсэн и пересядем на «Токёэки», – сказала Тиэко и сразу приуныла.
Она выглядела такой несчастной, что Касуми встревожилась:
– В чем дело? Живот болит?
– Ну… – Тиэко пожевала губами. – Возвращаться домой… как-то грустно.